Самойленко ни о чем не спрашивал, но на Игната смотрел выжидательно, в готовности исполнить любой приказ. И задание он получил. Игнат в нескольких фразах описал инцидент на Виноградной улице, в режиме «испорченного телефона» описал приметы преступников и велел поставить в известность все патрульные группы. Самойленко разволновался так, как будто от выполнения задачи зависела его жизнь.
Домой на обед Игнат отправился пешком. Он был в форме, которая мешала ему в свое удовольствие заглядываться на мимо проходящих девушек. А горячих штучек хватало, одна красотка прошла ему навстречу в коротких до невозможности шортах, Игнат едва удержался от искушения оценить загар на ее ягодицах. Ему хотелось и на девицу глянуть, но главное, разведать обстановку у себя за спиной. Вдруг за ним плетется «хвост», а еще Баштан мог отправить по его душу «торпеду». Подойдет какой-нибудь смазливый, пряничного вида паренек со спины, высморкается, а вместе с тем вставит перо под ребро. И спокойно растворится в толпе, оставив жертву умирать.
А Баштан вполне мог приговорить Игната к смерти. Хотя бы с подачи Котляра. Отомстить Игнату раз и два освободить место для Самойленко, который вполне комфортно чувствовал себя временно исполняющим обязанности начальника отделения. Тот же Самойленко и мог заказать Игната.
Жуков шел, стараясь не оглядываться, он полагался на чутье, которое выработалось у него за годы службы в уголовном розыске. А чутье молчало, спина никак не реагировала на приближение опасности, он спокойно свернул с Курортной на улицу Кочубея, выпил стакан газировки из автомата, заодно глянув по сторонам, прошел мимо базы отдыха, студенческого оздоровительно-спортивного лагеря, оставил позади пешеходный мост через мелкую реку с широким руслом, а там и Виноградная улица.
В первом по счету доме жила Зойка, второй дом принадлежал его матери, а третий ему самому. Дальше дом Ерогиных, в котором теперь жили совсем другие люди. Не смогла мать Давида жить среди людей, знавших, какое чудовище она воспитала. Давида еще не расстреляли, а она уже съехала, продав дом. И мать Лии тоже уехала, нет ее здесь, и это даже хорошо. Игнат чувствовал за собой вину, он ведь мог уберечь Лию, но не уберег. Знал, что ей угрожает опасность, ходил за ней как ниточка за иголочкой, но все-таки прозевал момент. Давид появился ночью, Лия всего на пару минут вышла из дома, и на этом жизнь ее закончилась.
Лешка сидел за столом под виноградником у летней кухни. Он клевал носом, вяло махая опахалом из мятых листьев грецкого ореха. Считалось, что это верный способ отогнать от стола мух. Только их почему-то меньше не становилось.
Мух кормишь? спросил Игнат, инстинктивно глянув по сторонам.
В этом доме убили дядю Валю и тетю Вику, во дворе Лию. И сам Лешка получил удар ножом в живот, правда, не от Давида. Талый метил в Игната, а попал в Лешку. К счастью, нож вошел неглубоко, вылечили быстро.
Лешка вздрогнул, медленно поднял глаза, но поднялся быстро. Вид у него похмельный, видно, еще вчера закладывал, а к утру проспался. Но на забулдыгу Лешка уже не похож. И одет прилично, и лицо здорового цвета, щеки сытые, розовые. А ведь четыре года назад Лешка даже не на краю бездны стоял, а падал в нее. Зойка его из болота вытащила.
А-а, Игнат! Он распахнул объятия, но сам же себя и осадил. Товарищ капитан милиции!
Не юродствуй, не на ярмарке, качнул головой Игнат.
Зойка говорила, что ты пить мне запрещаешь.
Я запрещаю тебе Зойку обижать. Могу сказать почему. Если ты совсем тупой.
Да не тупой И завязать хочу. Так, чтобы окончательно.
Сказку о царе Салтане помнишь? Царевна там была.
Что, пить бросила?
В бочку посадили. И я тебя в бочку закатаю. Игнат кивком указал на дом, в подвале которого хранились запасы вина. Самую маленькую выберу. И голым в Африку. На пятнадцать суток. Не веришь?
Может, поспорить еще предложишь? кисло сказал Лешка. На двести рябчиков.
Из летней кухни вышла Зойка, увидела Игната, молча кивнула, дескать, сейчас, и снова скрылась из вида.
Я это бычье еще найду! зло скривился Лешка. Сам их на двести рябых поставлю!
Я смотрю, сильно тебя головой ушибли, хмыкнул Игнат.
Козлы залетные!
Точно залетные?
Но точно не наши!
А ты всех ваших знаешь?
С кем-то знаюсь, кого-то просто так видел
Когда за бизнес свой отстегивал?
А чего не отстегнуть, когда все шито-крыто. Менты не трогают, бакланы не лезут, если что, всегда обратиться можно.
К кому обратиться?
К Баштану, например. Он у нас здесь за бога. И царь, и бог Ну, насчет милицейского начальника не скажу, но если машину угнали, хату выставили, он все решит, все найдет.
За какой процент?
Ну, понятно, что не бесплатно.
А чьи люди машину угонят, чьи люди хату выставят? Игнат смотрел на Лешку как на великовозрастного дурачка, который свято верил в Деда Мороза.
Этого я не знаю Вон у Ефимовны сына за изнасилование закрыли, в Новороссийск повезли, думали, опустят пацана. А Баштан во всем разобрался, с девкой все, говорит, спали кому не лень. Все спали, и он переспал, а она, женись давай или на кичу.
А к Баштану все на толковище ходите?
Надо же как-то проблемы решать!
А у тебя проблема, Леша. Баштан шерсть с тебя как с барана стрижет.
Так не для себя же, на общак. Может, шерсть моя на зоне кого-то согреет. Может, я там когда-нибудь окажусь. Может, ты меня и закроешь за то, что я вино толкаю.
Дурак ты, Лешка. Дурак!.. покачал головой Игнат.
Лешка проповедовал житейскую логику маргинального уклона, с одной стороны, его можно понять, а с другой он должен был задаться вопросом. Почему, завидев Квася и Лося, Зойка сбежала от них? Уж не потому ли что кто-то из них мог залезть к ней под юбку? Или просто облапить, баба она, в общем-то, аппетитная, а шпана изысканными манерами не страдает. Возьмут хулиганы и приласкают Зойку помимо ее воли. И у кого на них управу искать, у Баштана?.. Хотел бы Игнат задать Лешке такой вопрос, но не стал этого делать. Зачем говорить о том, чего не было.
Из кухни вышла Зойка, накрыла на стол, появились родители Игната. Окрошка, вареники, все вкусно, душевно. Из-за стола Игнат поднялся в хорошем настроении. В его распоряжении оставалось всего пятнадцать минут, не так уж и много, нужно поспешить, чтобы не опоздать. «Москвич», доставшийся Зойке в наследство от отца, стоял перед гаражом под навесом, Лешка вызвался подвезти, но Игнат качнул головой. Виноградную улицу от поселка отделял пешеходный мост, если ехать, то в объезд, через шоссе на Геленджик, а это и время, и расстояние, измеряемое в литрах бензина. Можно напрямки, по дороге, пересекающей русло реки, но «Москвич» там и застрять может, на «УАЗе» да, в самый раз. Да и зачем ехать, когда ходьба растрясет обед, и жирок на животе не завяжется? Немаловажная, кстати, деталь. Спокойная размеренная жизнь, сытный обед по расписанию все это таило в себе опасность ожирения.
Игнат и хотел бы пообщаться с Оксаной и ее мужем, но на это уже не было времени. Да и особого смысла он в том не видел. Сначала нужно задержать мошенников, а потом уже проводить дознание, возбуждать уголовное дело. Для этого ему понадобится заявление от пострадавшей стороны, но не факт, что гастролеров найдут. Может, они уже покинули поселок.
Но Оксана сама попалась ему на пути. Он шел к мосту, а она ему навстречу, возвращаясь в сопровождении незадачливого мужа с пляжа. Шляпка на ней соломенная, белый сарафан на бретельках. И лицо красное, и плечи. Останавливаясь, Игнат покачал головой.
Во-первых, здравствуй, Оксана! А во-вторых Мужа за сметаной отправь.
Игнат хотел сказать, что полуденное солнце опасно для здоровья, но его слова будут восприняты как нотация. От должностного, так сказать, лица.