— С Сухарем? — переспросил Хмель. — Ну, знаем. Ну, ладно, пацаны, счастливо вам доехать.
Хмель протянул лапу.
— Давайте, пацаны, — Кот тряхнул ладонь. — Удачи.
Быстро дошагав до бумера, забрались в салон, наблюдая, как водилы занимают места в кабинах двух грузовиков.
— Что-то не нравится мне это, — сказал один из местных парней. — Фуры они сопровождают. У бумера номера московские, а у фур хрен знает какие.
— А вы пробили, что в фурах? — спросил Хмель.
— Вроде водяра в ящиках. Пойду-ка тормозну их. Пробью.
Парень в синей куртке подбежал к бумеру, через опущенное стекло засунул морду в салон.
— Чего везете-то, пацаны?
— Чего, так интересно? — спросил Рама.
— Да, — кивнул парень. — Наши парни интересуются.
— Да это типа… Ну… Горилка.
— Может, и нам пару ящиков подгоните?
— Да нет, пацаны, — нашелся с ответом Кот. — Сивуха. Потравитесь. Мы лучше на обратном пути чего-нибудь нормального закинем.
— Ладно, пацаны, удачи.
Парень отошел от машины. КамАЗы отъехали от стоянки. Бумер уселся на хвост последнего грузовика.
К вечеру выпал снег и не растаял. Стрепетов болтался возле магазина «Булава», не решаясь переступить порог и поговорить с продавщицей Дуськой Копыловой, выплеснуть все, что накипело на сердце. Он заранее, еще со вчерашнего дня, обдумывал предстоящий разговор. Он напрямик врежет Дуське, что больше так не может жить. Жена ест его поедом, ревнует, ласки лишает. А за что? В чем вина старлея? Вот если бы они с Дуськой жили, как мужик с бабой, тогда все его страдания и лишения были бы чем-то оправданы. Стрепетов начнет с простой фразы: «Я больше не хочу, чтобы ты отворачивалась, когда я захожу в магазин».
Он давно приторчал к Дуське и теперь должен добиться взаимности. И пусть она не думает, что старлей крохобор и жлоб. Ради нее он готов на многое, нет, он готов на все, на любые безумства, на любые траты. Хоть завтра они с Дуськой поедут в район, в центральный универмаг «Буревестник». И там, на втором этаже, в отделе готовой верхней одежды, Стрепетов купит ей зимнее пальто с воротником. И еще сапоги. Да, сапоги, на широкой каучуковой платформе, чтобы Дуська по пути на работу не поскользнулась и не ушибла мягкого места. Там, в «Буревестнике», она увидит и поймет всю широту натуры Стрепетова, оценит его золотое сердце.
И тогда начнется их… Что начнется дальше, старлей точно не знал. Но от картин, которые рисовало воображение, дух захватывало. Вот они с Дуськой в сенном сарае у реки. Сено мягкое и душистое… Впрочем, все это будет позже.
Он переступил порог и вошел в торговый зал, боясь, что снова растеряет все нужные слова. Не надо было много пить перед этим разговором, но теперь поздно жалеть. И за пять минут не протрезвеешь. Он больше так не хочет — это главное. А там разговор сам пойдет. Стрепетов остановился и кашлянул в кулак.
Вместо Дуськи за прилавком стояла ее мать Татьяна Васильевна. Все слова потерялись, как пуговицы от ширинки. Эти пуговицы супруге Стрепетова недосуг было пришить на место, вот теперь ищи их непонятно где или ходи с расстегнутой мотней.
Он подошел к прилавку, сунул руки в карманы бушлата. Хотел спросить, что с Дуськой, почему мать подменяет ее на работе. Но вместо этого попросил бутылку водки, положил деньги за выпивку на весы. А потом достал из кармана сувенирную двухдолларовую купюру, что забрал у парней из БМВ, показал ее Дуськиной матери.
— Видала? — спросил Стрепетов. — Банду фальшивомонетчиков накрыли. И знаешь, на чем прокололись? Два бакса вместо одного печатали.
Татьяна Васильевна сегодня же расскажет эту историю дочери. Пусть Дуська знает, что Стрепетов не хреном груши околачивает, а занимается серьезной розыскной работой, жизнью рискует, под пули подставляется. Вот банду фальшивомонетчиков накрыл. Не каждый столичный сыщик похвастается такими успехами.
— Совсем нас за дураков держат.
Он забрал купюру, сунул во внутренний карман бушлата бутылку водки и вышел из магазина. Стрепетов подумал, что двухдолларовая бумажка приносит ему одни несчастья, и тут же забыл свою мысль.
К вечеру Стрепетов основательно набрался. И надо было остановиться, вернувшись домой, рухнуть на кровать и захрапеть, отвернувшись к стенке. Но тормоза уже не держали. В придорожном ларьке он запил все пивом и окончательно окосел.
Когда стемнело, Стрепетов оказался в доме майора Горобца, своего соседа через улицу. Здесь уже второй час полным ходом шла гулянка: Горобец купил новую «шестерку», сегодня покупку обмывали сослуживцы и соседи, а завтра нагрянет многочисленная родня. Не снимая бушлата, Стрепетов вошел в комнату, поставил на стол бутылку, чтобы все видели: он пьет не на халяву, как некоторые. Старлей помахал в воздухе двухдолларовой бумажкой, гаркнул, что он накрыл банду фальшивомонетчиков. Но никто его не слушал, каждый бухтел что-то свое, поднимали рюмки за новую машину и здоровье майора.