Растяпа. Не прошедшие горнило - Анатолий Агарков

Анатолий Агарков

Растяпа. Не прошедшие горнило

Если душа родилась крылатой

Что ей хоромы и что ей хаты!

/М. Цветаева/

1

Отгуляли новогодние каникулы, и я поехал устраиваться на работу. Посмотрим, на сколько будет гостеприимен арматурно-изоляторный завод? С проходной позвонил Площику, но трубку никто не взял. Тогда позвонил в отдел кадров и сказал, что хочу устроиться на работу. Получил разрешение оформить пропуск.

В отделе кадров посмотрели мои документы.

 Где и кем вы хотите работать?

 Николай Семенович Площик приглашал мастером на участок станков с ЧПУ в инструментальный цех.

 Вакансия есть. Можем оформить, или вы будете ждать Площика?

 А что его ждать? Оформляйте.

Я написал заявление на имя Генерального директора, мне уже выдали направление на оформление постоянного пропуска, и тут появился озабоченный Площик.

 Извините, Николай Семенович, я звонил вам никто не ответил. Чтобы времени не терять, пошел в отдел кадров. Пропуск получу, и я уже ваш.

Вихри враждебные и темные силы вдруг отразились на щекастом лице заместителя Генерального директора по кадрам:

 Извини, старик, тут не все ясно. Немножечко ты поторопился. Этот вопрос мне придется утрясти с Генеральным директором.

 А в чем собственно дело?

 Твои друзья из райкома звонили. Секретарь заводского комитета партии категорически против приема тебя на работу.

 Его-то корова чего замычала?

 Ну, ты так не говори чревато.

Начинается! Ситуация стала похожа на кошмарный сон. И что теперь делать?

Неожиданно окатила волна странной эйфории. Железные щупальца партии! Они настигнут везде и раздавят. «Так тебе и надо!  это я про себя.  Нашел с кем тягаться! А ведь предупреждали же идиота, что и на луне достанут».

 Почему вы мне ничего не сказали? Мне теперь вас тоже считать своим врагом?

 Сядь и успокойся. Я как раз на твоей стороне. Но секретарь парткома это фигура. Я могу тебя сам принять, но наживу могучего врага оно мне надо? Поэтому мы сейчас неспеша пойдем к Владимиру Петровичу, и Осипов все решит. Ему-то похеру ваш райком вместе с нашим парткомом. Так что не кипятись просто чуть-чуть потерпи, и все будет, как мы хотим. Директора сейчас нет, но он с минуты на минуту подъедет. Мне сразу позвонят, как он подъедет, и мы с тобой всех опередим. Пошли со мной.

Он привел меня в свой кабинет. Усадил на стул, налил кипятка в чашку с пакетиком, сам уселся в кресло за стол и улыбнулся:

 Я призываю тебя не пороть горячку и не делать поспешных выводов.

 Наверное вы правы,  я глотнул чаю.  Но очень хотелось бы знать, как далеко достают щупальца партии.

Площик задумчиво покачивался в кресле.

 Ответ на этот вопрос даст нам Осипов.

 Если он мне откажет, значит старая гвардия КПСС по-прежнему всесильна по фигу ей все перестройки.

 Можно сказать и так.

Я допил свой чай, поставил чашку на полочку.

 О чем молчишь?  спросил Площик.

 Думаю, куда податься, если не на АИЗ.

 Какие варианты?

 Полно по стране-то, но колодой на шее висит семья. Жена у меня очень уж неподъемная.

 Женщины, как кошки, к уюту привыкшие,  сказал Площик, и тут зазвонил телефон.

 Понял, спасибо, иду,  сказал он в трубку и мне.  Пойдем.

В приемной секретаря не было.

 Посиди,  буркнул Площик мне и вошел в кабинет Генерального директора, не прикрыв дверь.

Я присел и вдруг понял, что мне не хочется уходить с завода несолоно хлебавши. Уйти сейчас означало согнуться под давлением райкома. Мысль об этом наполняла тревожным ощущением душу.

Дверь Площик не закрыл с надеждой, что «Осипов В. П.» захочет взглянуть на меня, но тот не спешил лицезреть конфликтную личность, а спросил.

Я вдруг понял, что в открытую дверь очень слышимо доносятся голоса прислушался и вот что услышал.

Понимаете, Владимир Петрович, очень настойчиво звонили из райкома Увельского, из горкома нашего, заводской партком на ушах как бы чего не огрести

 Мы кого принимаем на работу партийного деятеля или инженера?

 Инженера.

 К нему, как к инженеру, есть претензии?

 Нету.

 Ну, так принимайте и не порите чепухи.

Вопрос решился, но Площик вышел совсем нерадостный.

Я это так понял он бы очень хотел, чтобы Осипов мне отказал. Тогда бы его совесть была чиста передо мной, и волки партийные на него не щелкали зубами. Генеральному что принял и забыл; он в Москву в министерства летает. А Площик, он по грешной уральской земле ногами ступает, ему партийные комы, ох как на тропке узенькой не нужны.

Я пытался поймать его бегающий взгляд. Хотел ему сказать, что не надо себе врать всем угодить не получится. Но промолчал. А он сказал:

 Все слышал? Иди, оформляйся.

Слава Богу, я буду работать в цехе, где всему голова производственный план, и все разговоры о делах, а общество чиновников-задолизов кошмарное прошлое. Чем дальше от Белых Домов и контор, тем меньше опасности эмоциональному здоровью. В конце концов, будем считать мой послужной список пополнился опытом работы в партийном аппарате и пойдем дальше.

На новый период жизни у меня будут совершенно другие планы. А пока приходиться констатировать, что тридцать два года жизни потрачено хоть не напрасно (два высших образования, опыт работы в Белом Доме, в газете и на заводе), но впустую нет ни квартиры, ни машины, ни дачи, то есть ни одного из атрибутов социального успеха. Семья, слава Богу, есть, но качается и вот-вот рухнет. Так что, пора браться за ум и наверстывать свой, как говорит Тома, социум.

Выйдя из приемной директора, я облегченно вздохнул все волнения и переживания унеслись прочь. Кризис миновал. Я попытался проанализировать его истоки.

Кто-то из райкома, вернее всего Мозжерин, как его официальная совесть, звонил на завод, а точнее в партком и еще в горком партии, который тоже продублировал его просьбу не принимать меня на работу, как открытого врага партии.

Конечно же, Осипов чихать на них хотел, но судьба моя висела на волоске. И что-то будет еще, коли заводской партийный комитет коммунистов встречает в штыки не стоит ждать от него благородства, а надо смотреть правде в лицо. Что они еще могут предпринять?  пока трудно понять. Но я обязательно, когда представится возможность, выражу свою исключительную «благодарность» истинным ленинцам Южноуральского арматурно-изоляторного завода решительно, хотя в пределах цензуры. Типа, да будьте вы прокляты, упыри с вурдалаками!

Впрочем, сильно забегаю вперед. Скорее всего партократы завода по своим связям постараются доказать, что ко всем моим недостаткам следует отнести еще один что я плохой инженер. Стоит задуматься, как тут быть. Знаю только, что трепетать в их присутствии я не буду. Но и на рожон не стоит лезть, ведь существует разница между боязнью и благоразумным поведением. Хотя, наверное, по информации райкома мое поведение более смахивает на проделки.

Мысль о том, что начинать карьеру на АИЗе приходится не с нуля, а из минусов, была безмерно грустной. То, что будет происходить со мною на заводе, никакого отношения не имеет ни к планам партии, ни к планам народа. Эта работа существует только для меня. И я никогда не забуду сегодняшнего дня не важно, сколько я проживу еще, или куда забросит меня судьба.

Мне очень бы хотелось остаться наедине с собой, чтобы разобраться со всеми чувствами и выработать линию поведения. Нужно детально все продумать прежде, чем идти в цех. Но в цех тоже идти надо: идет мое рабочее время.

Олег Молчанов был одет, как и подобает начальнику цеха, в костюм и рубашку с галстуком. Прочистив горло, он пожал мне руку. Олег, только что ставший моим начальником, был моих лет или даже моложе.

 Вам уже приходилось быть сменным мастером? Значит, ничего нового для вас нет в этой работе. Спуститесь в кабинет мастеров старший мастер Монастырников познакомит вас с людьми и цехом.