Вернулась из поездки днём. Ваня был на работе. Вместо того, чтобы отдохнуть и разобрать вещи, Маргарита наспех привела себя в порядок и села за руль. Нужное ей место находилось в старом районе города, куда даже городской транспорт ходил с перебоями. Пришлось долго кружить среди однотипных домов. Таблички с номерами имелись не везде, а некоторые здания вообще выглядели не жилыми. Права, дом, который Марго искала, имел табличку и выглядел сравнительно благополучно.
Поднималась по подъезду и сердце тревожно билось. Обычный подъезд в пятиэтажке на краю города. Стены до половины выкрашены в зелёный. Как было принято в СССР. Рита давно в таких подъездах не бывала. Дверь в квартиру оказалась открыта. Она ещё когда кнопку домофона нажала и вошла, услышала, как где-то щёлкнул замок. Поднялась на нужный этаж, двери толкнула и сразу его увидела. Смотрел настороженно, исподлобья. Взгляд всё тот же горящий, живой, но с надломом и болью. В светло зелёных глазах тоска.
Ты? просто спросила Маргарита.
Вошла и о стену плечом опёрлась, чтобы ноги не подкосились. Она узнала его. Конечно, узнала. Не стала кричать, зажимать ладонями рот, плакать, шарахаться от него. С виду как будто и не удивилась даже. А внутри сердце заметалось, как вспугнутая бабочка.
Я, коротко и тихо ответил он.
Денис тоже встрепенулся при её появлении. Глядел жадно и в то же время с обречённостью человека, понимающего, что она здесь случайно и ненадолго. Что их пути давно и навсегда разошлись. Поседевший, похудевший, другой. Без наглого блеска в глазах, без пошлой полуулыбочки. Смотрел на неё с радостью, даже восхищением. И, кажется, дышать боялся.
Я думал, ты не придёшь.
Глава 5
Она молча разулась и прошла в комнату, теребя в руках сумку. Он двигался следом. В гостиной было почти пусто. Только самая необходимая мебель. На журнальном столике валялось несколько старых газет. Первые полосы старались перещеголять другу друга броскими заголовками: «Известный адвокат уходит на пике славы!», «Выиграв процесс, адвокат Светлов ушёл на фронт!», «Эффектное покушение в суде»
Чай будешь? Или кофе, спросил Денис.
Спасибо. Потом, Маргарита присела на диван и положила рядом сумку.
Хоть и ожидала его увидеть, считала, что готова к такому повороту событий, целых три дня дала себе на подготовку. Но сейчас было ощущение, словно её стукнули пыльным мешком. В голове пустота, в груди всё дрожит, и накатывают слёзы. Вспомнила, как пришлось сыну правду сказать. Почти год не говорила, а потом он как-то сам спросил. Заметила, что рассматривает фото Дениса. Не одно. У него их оказалось много. Видимо, Аркадий Давидович постарался, Царствие ему небесное.
А где теперь отец? вдруг спросил Матвей, когда заметил, что она рядом стоит и тоже в монитор его компьютера смотрит. Он вернётся, и ты нас познакомишь?
Нет, сынок. Он не вернётся. Он был военным И погиб.
От этого воспоминания Маргарите сделалось не по себе. Даже в ушах зашумело. Виски сдавило, как будто вот-вот заболит голова.
Можно курить? спросила и поискала глазами пепельницу.
Денис подвинул к ней небольшую, чёрную, какие обычно подают в кафе.
Когда ты вернулся? нашлась она, спросив первое, что пришло на ум.
Достала сигарету, подкурила.
Недавно.
Про отца знаешь?
Да, ещё там узнал, когда искал варианты, как сюда приехать.
Денис собрал газеты, подъехал к шкафу и приподнялся, опираясь на здоровую ногу, чтобы положить их на полку.
Давай, помогу, Марго порывисто вскочила.
Не надо! Я сам! вдруг рявкнул он так, что она отпрянула.
Денис быстро смягчился.
Извини. Мне надо учиться всё делать самому, чтобы не чувствовать себя беспомощным, когда никого рядом нет. То есть всю жизнь.
Маргарита, смутившись, отвела глаза.
Почему ты не вернулся в свою квартиру?
Нельзя. Да и нравится мне эта холостяцкая канура больше, чем те хоромы.
К слову, тут Маргарита ни одной картины подобной тем, что украшали его прежнее жилище, не увидела. Тут вообще всё было иначе: просто и максимально удобно.
Я ничего о тебе не знала почти. Расскажешь?
Задержал на ней взгляд, глядел молча.
Денис! позвала она и повторила свой вопрос.
Прости. Сентиментальный какой-то стал. И торможу иногда. Да, собственно, и рассказывать нечего.
Он опустил лицо, глядел на свои руки.
Командиром роты был. На зачистку одного городишки пошли с двумя бойцами. И накрыло нас. Те двое на месте погибли, а мне в спину осколок. За мной ещё двоих послали. И опять обстрел. Оба пацана «двухсотые». А меня потом в плен взяли.
Маргарита с трудом сглотнула ком в горле. Видела, что ему неприятно говорить. По тому, как кадык дёргался, как желваки на скулах ходили.
Тебя.. пытали? зачем-то спросила она.
Пытали, кивнул Денис. По рёбрам ногами били, под ногти иглы совали, прижигали окурками. Да много чего делали. Не буду рассказывать. Незачем тебе это знать. Такое видел, что вообще вспоминать не хочу. Как они других убивали на моих глазах. Я однажды после пыток не выдержал, признался, кто я и кто у меня отец. Они меня стали беречь и больше не били. То ли выкуп хотели, то ли на кого-то важного обменять. Даже военврач меня осмотрел. Хороший, кстати, мужик. Сказал, что мой осколок неизвлекаем. Где-то глубоко в тканях засел. Если пытаться вытащить, можно повредить что-то там. Якобы, в моём случае операция будет слишком травматичная. Сам осколок мелкий и жизненно важным органам не мешает, нервы не задевает, сосуды не сдавливает. В общем, здоровью не угрожает. Болит только, зараза.
Сколько ты там пробыл?
Не знаю точно. Некоторые дни как в тумане проживал, вообще не осознавал, день или ночь на дворе.
Нам сообщили, что ты погиб в пожаре.
Да, был пожар. Я благодаря ему и сбежал. Случайно. Когда обстрел начался и в здание, где нас держали, снаряд попал, такое началось! Там ещё какие-то боеприпасы, что ли, хранились. Или горючее, судя по тому, как вспыхнуло. Погибших и раненых много, всё горит, рушится. Они орут, суетятся.
Денис тоже взял сигарету. Но просто в пальцах крутил, не курил.
Мне теперь уже в ногу осколок прилетел. Но я всё равно рискнул. Жгутом перетянул, кое-как оттуда вылез. Боли почти не ощущал. На чистом адреналине пёр, куда глаза глядят. В башке одна мысль: надо бежать. Они меня не заметили. Так и ушёл. По лесам прятался. Палку крепкую нашёл, на неё опирался. Одежду украл с бельевой верёвки. Переоделся, форму закопал. По ней бы меня быстро вычислили. Потом идти совсем уже не мог. Хоть рану и перемотал, но когда жгут снял, всё равно кровь сочилась постоянно. Полз по грязи, по воде, по кустам. Ногти до мяса изломаны были. Нижнюю часть тела почти не чувствовал. Волок за собой, только руками мог кое-как передвигать. Временами такая адская боль спину простреливала, что я думал, сдохну или совсем парализует. Дед меня нашёл в лесу. Домой притащил. Я без сознания был. Когда в себя приходил, думал, что уже умер и мне всё мерещится. Даже глаза боялся открыть. Просто лежал и голос его старческий слушал. Он мне ногу чем-то обрабатывал. Антибиотик болючий колол. Мыл меня, бульоном каким-то отпаивал. От антибиотика и обезболивающих сразу легче стало. Немного отдохнул, отлежался, отъелся и начал соображать. На английском и на ломаном русском говорил, делал вид, что я иностранец, наёмник. Потом, когда понял, что дед адекватный, из наших, признался. Он так рад был! Расцеловал меня, прикинь, самогоном стал угощать и салом. Легенды про англичанина мы продолжали придерживаться. А то мало ли. Люди там всякие. В больницу мне нельзя было, там же справки наводить начнут. А нога воспалилась.
Правой ноги не было до колена. Маргарита это сразу увидела, едва в квартиру вошла.
Наверное, когда по грязи полз, туда инфекция попала. Начало гнить. Мне дед чем только не обрабатывал без толку. Когда уже совсем почернело, гангрены испугался, вызвал скорую. Мне в тот же день ампутацию и провели. Говорили, что если бы раньше обратился, можно было спасти.