Вода, правда, в них только холодная. И система подачи заковыристая, вроде мини-насоса: нужно набрать воды в специальный кувшин, потом наклонить его, чтобы тонкой струйкой текла вода, он зафиксирован донышком, не перевернется, и быстро успеть проделать все утренние процедуры, пока запас не закончился. Я с непривычки сначала умываюсь, потом начинаю чистить зубы и остаюсь без воды. Приходится набирать заново.
Крохотное зеркальце над умывальником отражает вполне симпатичное лицо. Чуть вздернутый аккуратный носик, полные губы кажутся слегка крупноватыми из-за впалых скул. Я вздохнула. Откормить бы меня, но с рационом пансиона это не светит.
На завтрак я в итоге опоздала.
Сестра Деми, которая присматривает за нами во время еды, строго нахмурилась. Опоздание нарушение режима. Интересно, какое наказание она мне придумает? Вот бы на кухню отправила.
Катраона! Следуй за мной, властно распорядилась сестра Деми и, развернувшись, выплыла из столовой, даже не глядя, следую ли я за ней.
Как положено в такой ситуации, я оставила недоеденную кашу и поспешила за монашкой.
Не особо-то и хотелось доедать эту склизкую гадость.
Вместо наказания меня отвели прямиком в кабинет матери-настоятельницы. Что же случилось? Неужели меня уже раскрыли? Или какие-то новости от родителей? Может, меня заберут обратно? Хотя вряд ли.
Матушка Ригна сидит за высоким столом. Подозреваю, с обратной стороны под ее стулом ступенька, специально, чтобы она возвышалась над посетителями. На столе стопки бумаг, новомодные перьевые ручки в витом металлическом стакане и шкатулка. Последняя слегка выбивается из общего ряда вещей и выглядит знакомо.
Я устраиваюсь на шаткой табуретке и оказываюсь в положении букашки под микроскопом. Психологическое давление, уровень дошкольник. Плавали, знаем. Выпрямив спину, я преданно уставилась на настоятельницу, поедая ее глазами. Нужно ведь женщине эго почесать.
С днем рождения, дорогая! приторно улыбнулась матушка.
Я и забыла. Точно, в начале весны у принцессы день рождения. И каждый раз ей приходит письмо от родителей. Один раз в год. Трогательно даже. Если бы не было так обидно.
И похожая шкатулка каждый день рождения принцессы стоит на столе настоятельницы, но содержимого я так ни разу и не видела.
Вот, тебе прислали родители
Она передает через стол конверт. Печать надломана, но я и не тешила себя надеждой на приватность. Понятно, что вся почта проверяется, будь она даже от короля.
Обычно Катраона благодарит и срывается с места, чтобы побыстрее прочитать полстраницы, исписанной мелким, каллиграфическим почерком. Я его пробегала взглядом вместе с ней, сильно подозревая, что писал секретарь, а его величество просто поставил подпись, и скучала в ожидании более интересного занятия во сне. Книги новой, например.
Но в этот раз мне очень даже интересно, что в письме. Речь уже не идет о странном и подробном сне. Это моя новая жизнь, а значит, и относиться теперь к происходящему я должна соответствующе. Кроме меня о моем будущем тут, похоже, никто не подумает.
Главное, что это за шкатулка? В другие разы, когда я посещала кабинет настоятельницы в течение остального года, никаких шкатулок на столе не было, так что это не украшение и не пресс-папье.
Я открываю уже распечатанный конверт и вчитываюсь в убористые строчки.
Поздравления, пожелания наилучшего, надежда на скорое выздоровление, снова поздравление: шестнадцать по местным меркам совершеннолетие. Я могу уже вступать в брак. Другое дело, мне с моей болезнью это не светит.
Может, почитаешь у себя в комнате? У меня много дел.
Настоятельница вроде бы незаметно подтягивает к себе шкатулку.
Ага, вот оно! Так и знала.
«Посылаем тебе, дорогая, некоторые средства, побаловать себя в этот знаменательный день, и небольшой сюрприз. Надеемся, тебе понравится. Твои родители», вслух с выражением зачитала я. Настоятельница отдернула руку от шкатулки, будто обжегшись. И где сюрприз?
Я наивно похлопала глазами, изображая невинную дурочку, и отчетливо расслышала скрежет зубов. Матушка Ригна нехотя подвинула шкатулку вперед, неприятно скрипнув ею по столу.
Вот он, процедила она недовольно.
Ой, как здорово! Спасибо, мама и папа!
Я специально сделала упор на семейственность и тесные отношения с королевской четой. В глазах настоятельницы отчетливо читалось нежелание расставаться с содержимым шкатулки. Не грех и припугнуть зарвавшуюся матушку.
Я подцепила шкатулку, собираясь унести, но Ригна оказалась быстрее. Сверху на крышку легла ее тяжелая ладонь, и я поняла, что так просто она меня не отпустит.
А посмотреть ты не хочешь? поинтересовалась она.
Я в комнате посмотрю, широко улыбнувшись, ответила я чистую правду.
Думаю, лучше нам взглянуть на содержимое сейчас, с нажимом произнесла матушка и сама ловко откинула незапертую крышку.
Ой, что-то мне не верится, что гонец доставил ящичек с драгоценностями и деньгами вот так, нараспашку. Кто-то весьма вольно относится к понятию личные вещи.
Не сказать чтобы содержимое меня ослепило. Выросшая среди относительного достатка, я насмотрелась и на золото, и на бижутерию высокого качества, которая зачастую не сильно дешевле того золота, кулон с камеей на тонкой цепочке и два колечка-печатки сногсшибательного впечатления на меня не произвели, гораздо больше меня заинтересовал увесистый мешочек с краю. Залезть и проверить, сколько там, мне не дали.
Ну, посмотрела и будет. Я их положу к себе, на хранение. Настоятельница хлопнула крышкой, чуть не прищемив мне пальцы, и потянула к себе шкатулку.
Я вцепилась в ту мертвой хваткой.
«С этой бабой церемониться нельзя», дошло до меня наконец.
Спасибо за заботу, я у себя в комнате их буду хранить. Под подушкой, пропыхтела я, перетягивая ящичек.
Одной рукой получалось не очень, вторая плохо слушалась, но я для надежности прилегла на шкатулку грудью. Настоятельница, кажется, поняла, что я серьезно намерена все забрать, и от неожиданности выпустила добычу. Я чуть не свалилась на пол.
Не лучше ли будет раздать эти безделушки другим девочкам? Господь наказывал нам делиться с ближним своим, тонко намекнула Ригна.
Ну, вот и получили объяснение дорогие украшения на некоторых воспитанницах. Настоятельница их поощряет за мой счет. Я помотала головой.
Ближние должны оставаться ближними, вне зависимости, получают они за это что-то или нет, выдала я в ответ цитату из недавней проповеди о ценности хороших взаимоотношений.
У настоятельницы свело скулы и дернулся глаз.
Зачем тебе эти драгоценности? Послушница, которая хочет стать хорошей монахиней, должна привыкать к скромности в быту, зашла с другой стороны матушка.
Ох, похоже, дело не только в наградах девочкам, а и себе в кубышку она что-то кладет. Тем более нельзя так оставлять. Принцессу уже десять лет внаглую обворовывают! То есть меня. Как-то раньше я не обращала внимания на финты с подарками. Письмо принцесса читала быстро, а я вообще в текст не настолько вникала, чтобы заметить крохотную приписку.
Ну, лучше поздно, чем никогда. Я мило улыбнулась.
А я, может быть, передумала становиться монахиней. Видите, рука уже лучше слушается Я помахала в воздухе упомянутой конечностью. Мало ли кто меня учительницей детям наймет, или приживалкой к какой вдове пойду. На такие должности и увечных берут.
Настоятельница поперхнулась, но больше крыть ей было нечем. Не заявлять же напрямую: тебя нам оставили насовсем. Если бы на этот счет были четкие инструкции сверху, меня бы не муштровали вместе с другими девочками на танцах и математике. Было у нас несколько послушниц, которых сдали, как говорится, с концами. Их учили писать и считать, после этого в двенадцать, когда пришла первая кровь, они переехали в кельи, к монашкам. На этом наше общение закончилось. Иногда они мелькали в коровнике и курятнике, реже на кухне. Обучались, очевидно, послушанию и смирению.