«Дима, мне надо тебе что-то сказать… что-то очень важное. Подожди, поостынь немного, успокойся. Ты пойми, дорогой…» Да, именно так она ему и скажет: «Дорогой». Чтобы он понял, что он все же что-то значит для нее и что она относится к нему не совсем как к чужому человеку. Она попросит его прислушаться к ее словам. А скажет она ему вот что: она не может так сразу вступить с ним в близость. Какое некрасивое и холодное слово – «близость». Да она просто не может раздеться перед ним, не говоря уже о других отношениях! Да, конечно, они обнимались, целовались, кое-что он увидеть уже успел, когда они мучили друг друга долгими вечерами в ее квартире, вроде бы привыкали друг к другу, когда он пытался раздеть ее. Но тогда все было неопределенно и в любую минуту она могла сказать ему: стоп, машина! Теперь же они ехали к нему домой, причем в новом качестве – муж и жена.
Она никак не могла понять свою реакцию на Караваева. Что, разве у нее никогда не было мужчины? Был, конечно, и ничего подобного к нему она никогда не испытывала – воспринимала происходящее между нею и мужчиной как нечто само собой разумеющееся, даже приятное. Но, в сущности, опыта у нее было маловато. И все равно – не до такой же степени! Чтобы в первую брачную ночь захотелось бежать куда глаза глядят.
– Дима, я не могу так… здесь, – пыталась она прошептать ему на ухо в машине, но он ее словно не слышал. У него было такое лицо, такое, словно он держал в своих объятиях любимую женщину, – он был абсолютно счастлив!
Они, наконец, вышли из такси. Мира не помнила, как они поднялись на лифте, как вошли в квартиру. И только оказавшись там, она сразу же жестко сказала ему, что ей надо побыть немного одной, и заперлась в ванной комнате. Там было тепло, чисто, красиво, повсюду новые полотенца, коробка с мылом, а прямо на полу – ящик с шампанским. Так вот о каком сюрпризе шла речь! Ванна с шампанским. Интересно, и кого это он собирался туда уложить – себя или ее? После его зверских поцелуев от шампанского будет щипать губы или что он там еще зацелует?
Сердце так колотилось, что она уже представила себе машину «Скорой помощи» возле подъезда: анекдот – невесте от страха перед брачной ночью стало плохо.
Мира разглядывала себя в зеркале. Немедленно снять фату! Да и платье тоже. Она быстро сорвала с себя тугой корсет со шнуровкой, перешагнула через широкие прозрачные мятые юбки. Постояла немного в одном белье, после чего укуталась в новый розовый халат. Представила, как Караваев выбирал его для нее в магазине. Нет, какой же он все-таки милый!
Но выходить из ванной комнаты она пока не собиралась. Готовила брачную речь: милый, подожди хотя бы недельку, пока я не привыкну к тебе, иначе тебе придется изнасиловать меня. Но слово «изнасилование» тоже резало слух. Разве можно в брачную ночь вообще пользоваться таким хлестким, почти криминальным словцом?
Она чуть не лишилась чувств, когда в дверь постучали. Замерла, онемела. Не знала что сказать. Пока не услышала:
– Ты там как? Жива?
Потом какое-то слово, похожее на «мимо»… Он что же это думает, что жизнь мимо нее пройдет?
Она хотела что-то сказать, но поняла, что у нее зубы стучат. Так смешно и не вовремя. «Да что со мной такое?!»
Она заставила себя выйти из ванной комнаты. Решила: будь, что будет. Главное, в квартире, похоже, кроме них двоих, никого нет. А уж вдвоем они разберутся; он, если хотя бы немного любит ее, будет с ней предельно терпеливым.
Повсюду горел свет, на полу, на коврах стояли вазы с цветами, в гостиной на столе, застланном белой скатертью, высилась фарфоровая корзина (настоящее произведение искусства!) с фруктами. Чувствовался праздник или его приближение.
Вот только Дмитрия не было. Может, он в кухне – варит кофе? Мира с замиранием сердца вошла в кухню – никого. И кофе не пахнет. Все чисто, нигде ни крошки хлеба, ничего съестного. Она открыла холодильник – торт, закуски… Она двинулась дальше на поиски своего мужа.
Теплый оранжево-розовый свет струился из спальни. Она осторожно открыла дверь и увидела широкую кровать. Разобранную. Слева, возле окна, лежит Караваев. И, кажется, спит. «Господи, – Мира посмотрела вверх, словно обращаясь к богу, – спасибо тебе за то, что ты услышал меня и понял. Сон! Волшебное избавление от всего того, что я так боялась и пока еще не хотела. Дима Караваев, Дмитрий, Митя… Устал, бедняжка, конечно, такой день, не каждый же день люди женятся. Поспи, поспи подольше, хотя бы до утра. А утро вечера мудренее. Утром все покажется не таким страшным, опасным и стыдным». Вот! Вот оно, это слово – «стыд»! Ей было стыдно перед ним. За что? Да за все. За свое легкомыслие и нерешительность. За свою нелюбовь к нему. За свой авантюризм. За свою фигуру, за грудь, располневшую непомерно…