Нас не останавливал спуск по горной реке, полет на параплане над морем, катание на сложных лыжных трассах. Господи, такое чувство, что это было в другой жизни и не со мной. И Никита, и свадьба, и мое счастье.
Ладони вспотели, я до боли в костяшках сжимала зажигалку, сделала несколько шагов вперед, пульс зашкаливал, сердце заходилось в бешеном ритме. Подошла к лестнице, прислушалась. Неужели в доме никого нет?
Но когда спустилась на три ступеньки вниз, послышались шум, мужские громкие голоса, шаги, кто-то входил в дом, я хотела кинуться наверх, но лишь прижалась спиной к стене.
Незнакомая речь, смех, такой мерзкий и противный, снова шаги, шорох пакетов, звон стекла.
Как жаль, что я ни слова не понимаю из того, что они говорят, но, думаю, даже если бы понимала, мне бы это не понравилось.
Судя по голосам, их трое, мужчины в очередной раз громко рассмеялись, но сразу замолчали, когда хлопнула дверь.
И долго вы будете здесь ржать? Вам что сказали? Пойти расчистить снег. Это был голос того старика, он вполне сносно говорил по-русски.
Юсуф, мы разве не летим домой? Сколько можно уже торчать в этой стране? ответили с жутким акцентом.
Ты вернешься домой, когда Саид этого захочет сам, а будешь слишком много говорить о женщинах, Доган, то полетишь, как твои двое друзей, что решили посетить шлюху в том городе, в целлофановом пакете.
О чем он говорит?
Какие пакеты?
Они мертвы?
Но после слов Юсуфа все замолчали. Хоть бы они не захотели подняться и проверить меня. Но как только я об этом подумала, перила лестницы зашатались, а я кинулась наверх и, открыв первую попавшуюся дверь, спряталась за ней.
Вцепилась одной рукой в ручку, задержала дыхание, позвоночник прошиб озноб, а внутри все горело огнем от страха. Шаги, но мимо, нужно меньше минуты, чтобы понять, что пленницы нет в комнате, и поднять панику. А у меня еще меньше времени, чтобы что-то придумать.
Мозг соображал лихорадочно, осмотрелась по сторонам, это была практически такая же комната. Но другого цвета стены и мебель, подбежала к окну, из него открывался вид на двор и троих мужчин, что убирали снег лопатами.
У закрытых ворот стояла черная машина, открыла раму, выглянула, прыгать не вариант. Чиркнув зажигалкой, подожгла светлый тюль, ткань вспыхнула за секунду, а из-за притока воздуха пламя поднялось уже на плотную штору и карниз.
Пусть здесь все горит синим пламенем вместе с турками и гребаным чертовым Саидом и его противным стариком Юсуфом. Пусть они все сгорят в аду, твари.
А если меня не убьют, и я не сгорю сама заживо, то выберусь из этого логова. Вышла в коридор, преодолевая страх и надеясь, что внизу никого нет, бегом спустилась с лестницы, просторный холл, сразу кухня, на столе не разобранные пакеты из магазина, а за окнами к входной двери шли двое мужчин.
Господи, господи
Шкаф-купе, в нем вешалки, обувь, забралась в него и как только задвинула дрожащими руками створку двери, на весь дом раздался истошный вой пожарной сигнализации. У нас такая же система, Димка, младший брат, как-то решил развести костер два года назад у себя в комнате. Хорошо, что датчики сработали вовремя, и мы все остались живы, так бы задохнулись во сне.
Немного сдвинув дверь, вижу, как мимо меня пробежали двое мужчин, затем еще один, буду надеяться, что они наверх, а во дворе никого нет. До какой степени там успел разгореться огонь, не знаю. И как долго они его будут тушить, а в том, что будут, я уверена. Взгляд упал на мужские сапоги на меху, сунула в них ноги, вышла из своего укрытия и, выбежав на крыльцо, кинулась к воротам.
Легкие обжигало холодом, но я не чувствовала кожей мороз, было одно желание выбраться отсюда как можно скорее. Я совсем не думала, что здесь могут быть еще люди, что буду поймана моментально, отключились все инстинкты, даже самосохранения, я хотела домой любыми путями и способами.
Ноги путались в пододеяльнике, в сапогах огромного размера было неудобно, лучше бы босиком бежала. Толкнула ворота закрыты, чуть дальше была калитка, с ней повезло больше. Обернулась лишь на секунду, в окне второго этажа полыхал огонь, и он так грел душу, что я даже улыбнулась. Меня никто не хватился, и никто не заметил, а значит, все получилось.
Но как же сильно было мое разочарование, когда, выскочив за ворота, я наткнулась на белый «порше», практически упав на его капот. За рулем сидел мой похититель, даже через стекло я видела его надменный взгляд. В нем мелькнуло удивление, а потом глаза засверкали гневом.
Саид оскалился, словно улыбаясь, провел кончиком языка по белым ровным зубам. Мотор машины зарычал, мужчина газовал, «порше» дернулся в мою сторону, я сделала шаг назад. Он вполне мог впечатать меня в забор, переломав кости, но не делал этого.
Скотина! Да чего тебе от меня надо? Я ничего тебе не должна! Ничего!
Кричала, ударяя кулаками по капоту, меня трясло от ярости и гнева, от несправедливости и чудовищного отношения. Слезы потекли по щекам, эмоции не давали вздохнуть, я начала чувствовать холод, затряслась.
Саид вышел, стоял в нескольких шагах от меня, широко расставив ноги, высокий, мощный, черные джинсы, водолазка, укороченная облегченная дубленка, руки в карманах. Из открытой двери «порше» звучала восточная мелодия.
Хочешь побегать по снегу? А давай! Но побежишь голая!
Голая?
Он совсем рехнулся?
До какой степени нужно быть чудовищем, чтобы такое предложить всерьез?
А он не шутил точно.
Глава 6
Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь. Я должна была встретить его в Дубае, с мужем, наслаждаясь отдыхом на горячем песке, пить коктейли, кушать вкусную еду.
Не судьба.
Сижу на подоконнике, всматриваясь в черноту ночи, лишь на углу участка фонарь освещает высокие ворота и часть дороги. Не знаю, сколько сейчас времени, шум с первого этажа говорил о том, что совсем скоро полночь. Должны бить куранты, по бокалам разливаться шампанское, а празднующие загадывать желания.
У меня всего этого не будет, а вот у охраны Саида, троих турок, что говорят на русском языке, ломая слова, все как раз свершится. Странно, насколько мне известно, алкоголь у мусульман под запретом, а эти, судя по полным пакетам алкоголя, которые я видела на кухне, нажрутся точно.
Саида нет дома.
Да и какой ему смысл праздновать в кругу слуг и подчиненных, а уж тем более с украденной дочерью губернатора? Он уехал с щуплым стариком Юсуфом сразу после моей экзекуции за побег, охране, конечно, досталось тоже, но не так сильно.
Кутаюсь в банный халат, он, как и все в доме, пропах гарью и дымом, пожар быстро потушили, а вот его последствия пришлось убирать мне. Но перед этим хотелось лично всадить в сердце турка тупой нож и прокрутить его несколько раз, наблюдая, как тот будет корчиться от боли и истекать кровью.
Хочешь побегать? Побежишь, только голая!
Три шага, Саид оказывается рядом, одним движением срывает с меня ткань, прикрывающую тело, отшвыривает в сторону. Мороз обжигает кожу, никогда не испытывала ничего подобного, не знаю, что прикрывать и стоит ли, какой в этом смысл? Глотаю воздух, он замерзает в горле, дышать трудно, слезы сами бегут по щекам, но они такие же холодные.
Пошла в дом!
Короткий приказ, как строптивой кобыле, которая стоит и не понимает, что от нее хотят. Прикрыла глаза, вскинула подбородок, он хочет унизить меня еще больше, растоптать, раздавить, мстя за что-то отцу, но у него это не выйдет.
Думал, я начну падать к его ногам и умолять не делать этого, пощадить, обещать сделать что угодно, как угодно, исполнить любую прихоть и каприз?
Не выйдет у него ничего подобного.
Да, он может сделать со мной все что угодно, есть и более страшные вещи, чем секс с ним. И я бы должна сглаживать углы, так бы в большинстве случаев на моем месте и поступил бы человек, но я не все.