Как дела, ребята?
Здрасьте! сказала Мэрилин. Это случайный пожар или поджог?
Пока неясно, ответил отец. Посмотрим, Камуньяс, когда ты впервые увидел огонь?
Ну, недавно, ответил Камуньяс, немного нервничая. Я как увидел, так сразу и погнал рассказать всем, клянусь.
Ты не должен клясться, мы тебе и так все верим, сказал мой отец. Попытайся вспомнить: когда ты увидел пожар, горел весь дом или только его часть? Я хочу понять, как всё началось. Что именно ты видел?
Камуньяс тяжело сглотнул. Он покраснел. Потом пожелтел. Потом снова покраснел.
Ты в порядке, Камуньяс? спросила Алёна.
Тот отрицательно покачал головой. Было похоже, что он задыхается. Мы все столпились вокруг него, не зная, что предпринять.
Может, вызовем скорую? спросила Мэрилин.
Моя бабушка один раз тоже очень сильно покраснела, когда потеряла вставную челюсть, заметил Томео.
Не понимаю, при чём тут твоя бабушка, сказала Алёна.
Ни при чём, я поддержать разговор просто, объяснил Томео.
Отец попросил нас отойти в сторону и оставить Камуньяса в покое. Наконец, к Ушам вернулся дар речи и он выпалил:
Ладно! Это был я! Я устроил пожар! Я играл с зажигалкой и ветками, и всё вышло из-под контроля. Я поджигатель! Я признаюсь! Судите меня!
Пироманьяк: человек, которому доставляет удовольствие устраивать пожары. Судя по всему, пироманьяки часто устраивают поджоги просто так, безо всякой причины. Лишь бы увидеть огонь, пламя, вспышку. Честно говоря, я этого понять никак не могу. Не могу понять, как можно поджечь нарочно, просто так.
Впрочем, в жизни есть немало других вещей, которых я не могу взять в толк. Квадратные корни, например.
Или когда кому-то нравится овощное пюре. Или когда мой брат даёт мне пинка. В мире есть масса непонятного. Но всё равно я не думаю, что мой друг Камуньяс пироманьяк. Хотя огонь, судя по всему, он любит. Даже слишком.
Что теперь с ним сделают? спросил Томео.
Может, в тюрьму посадят, предположил Тони.
Как его могут посадить, если он ребёнок! не согласилась Мэрилин.
Ну, не в тюрьму, в исправительное заведение для несовершеннолетних, какая разница.
И мы больше никогда его не увидим? испуганно спросил Грустный.
Давайте не будем забегать вперёд, предложила Алёна. Камуньяс сказал, что играл с зажигалкой и нечаянно устроил пожар, не специально.
Да, конечно, иронично заметил Тони.
На что ты намекаешь?
Ни на что не намекаю, сказал Тони, наклоняясь вперёд на своем электросамокате. Я прямо говорю, что Камуньяс поджёг дом специально. Он хотел увидеть, как дом будет гореть. Лично я его за это не виню: мне самому иногда приходила в голову такая мысль.
Ты думал о том, чтобы поджечь дом? удивлённо спросила Анита.
Ну, я уверен, что и ты тоже, скривился Тони. Это же старая развалюха, кому она нужна. Да она сама просилась, чтобы её подожгли. Я уверен, что каждый из вас когда-либо задумывался о фаер-шоу в этих стенах.
Мы все переглянулись. Я попытался понять, думал ли когда-то о чём-то подобном. На секунду в моём сознании промелькнуло что-то вроде сомнения и тут же исчезло. Нет! Если бы я думал о таком, я бы наверняка это запомнил.
Мне такое никогда в голову не приходило, сказал Грустный. Меня пугает огонь.
Да тебя всё пугает, сказал Тони. Ладно, Грустный не в счёт.
Я тоже о таком не думал.
И я.
И я.
Я тоже нет.
Ладно, ладно, сказал Тони. Тоже мне, белые польта. А я думал. И, судя по тому, что вы видите, Камуньяс тоже.
Извините, но я пойду домой, эта история с огнём вызывает у меня неприятные ощущения, сказал Грустный.
И уехал. А мы остались стоять перед полицейским участком, куда некоторое время назад вошли мой отец с Камуньясом. Наверное, папа допрашивал его. Мы поехали за ними туда на своих велосипедах. Точнее, все на своих, кроме нас с Алёной. Когда мы спустились с балкона после того циркового представления на площади, нам некогда было идти за великами. В общем, я поехал на велосипеде вместе с Томео. Усевшись сзади на багажник.
А Алёна Алёна поехала на электросамокате с Тони.
Он прикольный, сказала она. Ощущение, как будто летишь по воздуху.
Прикольный? Самокат Тони прикольный? Ээээ Даже не знаю, как сказать. Я посмотрел на Тонин драндулет. Нет, он правда был крутой: у него был мотор и всё такое. Но это же был самокат Тони! Тони: выпендрёжника с завышенным ЧСВ! И поэтому он по определению не мог быть прикольным. И уж кто-кто, а Алёна должна была понимать это очень хорошо.
На днях дам тебе самой поуправлять, сказал Тони, обращаясь к Алёне.
Вообще-то она больше всего любит велик, это всем известно, поспешил вставить я.
Да-да, весело сазала Алёна, которую, похоже, очень радовала перспектива покататься на электросамокате, но новое пробовать никто не запрещает!
Я хочу, чтобы вы меня правильно поняли: я ничего не имею против электросамокатов. Даже если они японские. Но если этот самокат принадлежит Тони, я имею очень много всего против! Как Алёна вообще могла связаться с этим выпендрёжником?
Тут к полицейскому участку подошёл Кике, папа Камуньяса.
Увидев нас с другой стороны улицы, он сделал какой-то странный жест, то ли приветствия, то ли отчаяния. А потом пересёк улицу и вошёл внутрь.
Яблоко от яблони недалеко падает, сказал Тони.
Думаю, он имел в виду тот давний случай, когда отец Камуньяса сидел в тюрьме. Правда, не из-за пожара, а из-за аферы с футбольными матчами. Впрочем, это совсем другая история.
Возможно, отец сможет рассказать сыну о своём тюремном опыте, даст ему полезные советы, добавил Восьмой.
Перестань, сказала Анита. Не смешно.
Да я на полном серьёзе, вообще-то.
Возникает вопрос: если его отправят в тюрьму или в исправительное учреждение, сказал Томео, кто будет стоять на воротах?
Это единственное, что тебя беспокоит? разочарованно произнесла Мэрилин. Камуньяс наш друг, и главное сейчас понять, как ему помочь, а не о матчах думать
Да, да, именно это сейчас самое главное, закивали мы все.
Я сейчас говорю как друг, добавила Мэрилин. А как капитан, напоминаю вам, что у нас есть Анита.
Спасибо, сказала Анита. Я вообще-то тоже являюсь вратарём команды.
Да, да, но ты запасной вратарь, продолжал настаивать на своём Томео. А я имею в виду главного. Основного вратаря. У нас его нет.
Я, конечно, прошу прощения, сказала Анита. Но я думала, что мы тут все на равных.
Так и есть, поспешила согласиться Алёна.
Конечно, на равных, сказал Томео, просто некоторые равнее.
Анита бросилась на Томео со своим велосипедом: кажется, она хотела его задавить.
Я тебе покажу, сказала она. Тебе кажется, что ты играешь в команде, потому что ты очень крутой? Ты играешь, потому что ты здоровый и потому что никому больше не хочется быть центральным защитником, вот и всё!
Это неправда! Я как Серхио Рамос: мощный, неуступчивый и фотогеничный!
Ага, один в один.
Хорош нахваливать себя, а то сглазишь, хихикнула Мэрилин.
Крик из полицейского участка заставил нас всех забыть о Томео.
Я свободен!
Мы обернулись. Камуньяс стоял у дверей полицейского участка, победно воздев руки к небу:
Меня освободили!
Уже?
Мы столпились вокруг нашего друга. Он выглядел спокойным и счастливым.
Что случилось?
Тебя отпустили для последнего свидания?
Тебя допрашивали?
А в карцер водили?
Тебя теперь посадят в тюрьму?
Надолго?
Ох, Камуньяс, мы будем скучать по тебе, взвыл Грустный.
Да нет же, нет! воскликнул Камуньяс. Меня поругали немного, объяснили, как опасно играть с зажигалками и вообще с огнём, и всё.
Всё? разочарованно протянул Томео. А мы думали, что ты опасный преступник, хотели в тюрьме тебя навестить.
Извините, что разочаровал, сказал Камуньяс. Но самое главное, главное и он вытаращил глаза так, как будто то, что он собирался сейчас сообщить, было по-настоящему бомбическим
Ну что? Что?
Скажи уже это, Камуньяс!