Глаза? Да, они у него действительно серые. Однако, кажется, они гораздо светлее, чем у того, молодого. И скорее просто серые, не в зелень.
Нос вот точно гораздо толще. И совсем некрупный, вполне пропорциональный лицу. Губы совсем не пухлые, а четко очерченные, даже скорее жесткие.
Рост совпадает. Где-то под метр девяносто. Я ему прихожусь ровно под подбородок. Но разница в весовых категориях по сравнению с молодым человеком на снимках примерно килограммов тридцать. Хотя вчерашний мужчина, в отличие от большинства моих сверстников, все равно достаточно подтянут — никакого намека на живот. А плюс тридцать килограммов, учитывая плюс двадцать лет — явление тоже вполне закономерное.
Но главное, самое главное — одинаковые шрамы на больших пальцах правых рук.
И имя.
Но фамилии-то разные! Как такое могло получиться?
Так он это или не он?
Неделю назад моя младшая сестрица Ольга с радостным хохотом влетела в квартиру, таща за собою за руку своего однокурсника Ярика, с которым встречалась уже несколько месяцев.
— Мама Катя! Мама Катя! Поздравь нас, пожалуйста! Мы с Яриком решили пожениться и сегодня подали заявление!
В глазах у меня потемнело, ноги подкосились, и я беспомощно рухнула на кухонный диванчик.
— Вам плохо? — с тревогой склонился надо мною Ярик. — Может, водички?
Я лишь отмахнулась. Слова застревали у меня в горле.
— Катька, ты что? — Ольга в свою очередь испуганно взирала на меня.
Мгновение спустя она, схватив со стола валявшуюся газету, принялась остервенело обмахивать меня.
— Прекрати! — у меня, наконец, прорезался голос. — Лучше сними котлеты с конфорки. А то сгорят, и мне вас нечем будет кормить.
— Сейчас, сейчас, — оживился Ярик и схватился за ручку сковороды. — Куда поставить?
— На любую холодную конфорку, — сердито бросила ему Ольга и немедленно вновь переключилась на меня:
— Ну, Катюха, ну, мама Катя, никак не ожидала от тебя такой реакции.
В ее тоне слышался упрек.
— Я от тебя, между прочим, тоже не ожидала. Полная неожиданность.
Сестренка возмущенно закатила глаза.
— Ничего себе неожиданность! Тебя послушаешь, можно подумать, мы с Яриком только вчера познакомились.
— Не в этом дело. Я просто как-то совсем по-другому себе представляла…
— Ага! Ты думала, Ярик сперва будет просить у тебя моей руки. Катька, в каком веке ты живешь?
— Ну-у… — я растерялась. — Я ведь не знаю, как вообще это сейчас делается. Мне казалось, сперва все-таки, наверное, спрашивают родителей. Ну, прежде чем заявление…
— Но вы же не родитель, — весьма логично отметил Ярик, — а старшая сестра.
Я обиделась, и, видимо, это отразилось у меня на лице, потому что Ольга, метнув в сторону Ярика строгий взгляд, решительно возразила:
— Не просто сестра! Катька мне почти мама! Она меня практически с нуля вырастила. Без нее я бы вообще сейчас неизвестно где оказалась.
Ярик смешался, что с ним, по-моему, случалось довольно редко, и с жалобным видом переминался с ноги на ногу, растерянно глядя на сковороду с котлетами, которую так еще и не успел никуда поставить. Мне его сделалось жалко, да и не хотела я становиться причиной их ссоры, пусть мимолетной, в такой, явно счастливый для них момент. В конце концов, это Ольгина жизнь, а я ей всегда желала счастья. И Ярик мне, в общем-то, был вполне симпатичен. Во всяком случае, он гораздо более положительный мальчик, нежели все предыдущие увлечения моей сестры. И я быстро проговорила:
— Да ладно. Шок уже прошел. Поздравляю вас и желаю счастья!
— Давно бы так, Катюха! Другое дело, — кинулась ко мне Ольга и крепко обхватила за шею.
После чего я взяла и чмокнула в щеку Ярика.
— Спасибо, — пролепетал он, зардевшись, и едва не уронил сковородку.
— Отдай, — я отобрала у него котлеты, с изумлением отметив, что он, оказывается, умеет краснеть.
— Спасибо, — на сей раз более уверенно повторил он и сел на диван.
За почти полгода, что я знала Ярика, он, кажется, ни разу не назвал меня ни по имени, ни по имени-отчеству обращаясь ко мне совершенно безлично: «здравствуйте», «дайте, пожалуйста», «скажите, а можно нам» и так далее и тому подобное. Если он десять раз на дню звонил по телефону, то каждый раз со мной здоровался. Впрочем, подобное поведение характерно для всех Ольгиных ровесников. Не понимаю, в чем дело. То ли они не утруждают себя запоминанием имен, то ли не знают, как лучше обращаться к старшим. Особенно в тех случаях, когда старшие сами по себе не очень старые. Как, скажем, я, которую Катей он называть не решается, но и обращение Екатерина Васильевна его тоже чем-то смущает.