Как организатор и руководитель церемонии похорон, Греков проследил, чтобы все расселись, и пошел к своей машине. Новенькая серебристая «десятка» была порядком вымазана в грязи. Вот тут он расстроился искренне. Ему стало жалко машину до слез.
— Ты как? — заботливо спросил Володя.
— Не очень.
— Давай, я поведу? Что ж…
Юрий достал из кармана и протянул Петрову ключи от машины. Тот сел за руль, Греков же невольно поморщился: сейчас и коврики будут запачканы грязью. Что ж, придется потерпеть.
— Ну что, доволен? — раздался за спиной насмешливый голос. — Освободился?
Греков оглянулся, с ненавистью посмотрел под зонт и прошипел:
— Ты зачем здесь?
— Как же, Юра? Убедиться, что все в порядке! — сказала женщина и подняла вуаль. Синие глаза, два огромных сапфира в оправе густых стрельчатых ресниц, сверкнули. Сапфиры же в ушах остались безмолвны.
— Тебя ведь все видели! — огрызнулся он.
— Ну и что?
— И как мне это объяснить?
— А никак! — В ее глазах была откровенная насмешка.
— Может, ты и на поминки придешь? — со злостью спросил Греков.
— Может, и приду.
— Не валяй дурака! — тут же взвился он. — И… убирайся отсюда!
— Нам в одну сторону, — спокойно сказала незваная гостья.
Не в силах больше выносить такой наглости, Юрий сел в машину.
— А что госпожа Одинцова здесь делает? — спросил Володя Петров.
Вроде бы безразлично спросил. Но он-то знает, что Петров — опер со стажем. Профессионал. И чем безразличнее Володя говорит, тем глубже подтекст.
— Она живет в коттеджном поселке, где у нас дача, — сердито ответил Юрий. — Вроде бы они общались.
— С Ниной? — удивленно поднял брови Петров.
— А что тут такого?
Через стекло, по которому стекали капли дождя, он с ненавистью смотрел, как женщина в шикарной шляпе садится в свой красный «ягуар».
— Какая странная дружба, — заметил Петров, вставляя ключ в замок зажигания.
— Разве я сказал — дружба? Просто знакомая.
— А что, много ее просто знакомых пришло на похороны? — с явным намеком спросил Володя.
— Я не знаю, почему приехала эта… Как ты говоришь? Одинцова? Я ее не звал.
Автобус поехал первым. Юрий посмотрел на «ягуар» — тот стоял на месте. Стекло машины было опущено до половины, но лица женщины разглядеть не удалось — его закрывали поля огромной черной шляпы.
— Поехали, — сказал Греков.
И машина двинулась вперед. Увидев это, словно по сигналу, тронулся и «ягуар».
— Тебе не кажется, что она нас преследует? — спросил Петров.
— Не говори ерунды! — отмахнулся Юрий, но сердце тревожно заныло.
Преследует?! Да она давно уже стала его фантомом! А ей все мало! Едет следом, хотя могла бы пулей улететь вперед, так что только бы ветер в ушах свистел.
В ПУТЬ
Так они и поехали, впереди автобус с бывшими коллегами покойной. Следом за ним серебристая «десятка» Юрия Грекова, вдовца, за рулем которой его друг Володя Петров. Последним — красный «ягуар» госпожи Одинцовой. Неизвестно-кто-такая-и-зачем-пришла.
Кавалькада смотрелась нелепо: впереди — тихоход, позади — ракета.
Между тем давно уже перевалило за полдень. Юрий Греков нервничал: захотелось вдруг выпить. Он машинально оглянулся, окидывая взглядом салон.
— Что такое? — спросил Володя.
— Выпить бы.
— Ну выпей.
— Так нет ничего! Все там, в автобусе.
Он с ненавистью посмотрел на тихоход, маячащий впереди. Все там: и коньяк, и закуска. Бывшие коллеги небось уже отмечают. То есть поминают. Ну как же он так не подготовился? За хлопотами вылетело из головы. А хорошо бы сейчас выпить рюмочку-другую. Нервишки шалят. Что ни говори, жену похоронил. Жену… Восемь лет прожили…
— …Юра?
— Да?
— Я спрашиваю: а как вы познакомились?
— Разве Нина тебе не рассказывала? Ты же у нас был частым гостем.
И Греков невольно усмехнулся. Володя Петров работал старшим оперуполномоченным в РУВД, в отделе по борьбе с особо тяжкими преступлениями, в том самом районе, где находилась дача Грековых.
Место расположения коттеджного поселка было очень выгодное. Всего в двух шагах Зеленоград, город-спутник. Прописка московская, инфраструктура тоже. До самой же Москвы, той самой, настоящей, полчаса езды на хорошей машине, если без пробок. Если же с пробками, так можно добираться часа два, а то и три.
Но все равно: земля здесь, через дорогу от столицы, была дорогая, нарезанная мелко, по десять соток. А дома, стоящие на этих Сотках, огромные. Тут селились люди богатые, и машины в поселок заезжали о-го-го какие!