Она вскинула голову, распрямила плечи, снова отбросила мысли. Бодрый шаг, глаза устремлены вперед. Для полного эффекта вспомнила один хороший мотив, и стала мысленно напевать его. Словом, вперед и с песней!
Но прокрутив песню один раз, повторять ее не захотела. Нужно было что-нибудь другое. Вот только что?
Ничего подходящего Правда
Скоро вспомнился Виктор Цой, и почему-то его «Звезда по имени Солнце». А Жанна любила Цоя. Хорошие песни. Из разряда тех, что навсегда.
***
«Красная-красная кровь, через час уже просто земля»
Пришло время немного поразвлечься. Я послушал ее размышлизмы. Так себе. Любовь, страдания и прочая херня. Наиболее эмоциональные и яркие мысли я слышал довольно четко. И вот подловил ее. Нашел момент, и применил легкое внушение.
Подействовало. Моя жертва снова сбавляет ход. И поворачивает в нужную мне сторону. Сама того не осознавая. Хорошая девочка. Хорошая
***
Как она тут оказалась?
Какой-то пустырь. Которого быть не должно. Вообще не должно. Вот это и называется ноги занесли. Конечно, Жанна хотела отвлечься. И ни о чем не думать. Вообще. Но не до такой же степени Цель-то была не голову полностью отключать, а про предателя Володьку забыть. Вот и забыла, блин.
Пустырь не особо большой. Здесь когда-то что-то строили. Но не достроили. Да. Так бывает. Все, что не завалено обломками и мусором заросло каким-то драным кустарником. Вот уж точно не лучшее место для прогулки. Надо выбираться отсюда.
Или не надо?
Что-то ее звало. Вон туда, прямо в кусты. В самое мрачное место на пустыре. В черное пятно.
Но звало неотвратимо. Да, там есть кое-что интересное, манящее. Судьбоносное. Надо туда
***
Шаг.
Еще шаг. Моя девочка идет ко мне. Плотоядно облизываюсь. И предвкушаю. Черт возьми, как же это прекрасно, когда жертва не просто жертва. А еще и такая Ух, повеселюсь.
***
Шаг. Еще шаг. Если бы Жанна могла осознать, что в голове туман она бы не поверило в это. Это не сон, не наваждение. Просто она идет туда, куда надо. Именно ей. И именно сейчас.
До цели остается немного. Совсем чуть-чуть. Но как же непослушны вдруг стали ноги Как ватные? Да, точно. Жанна не раз слышала это выражение, но считала его глупостью. Когда ты молодая и сильная, поддерживаешь себя в форме, то ноги не могут быть какими-то «ватными». Она почему-то зацепилась за это слово, за эту метафору. По-дурацки. Навязчиво.
И обнаружила, что мысли потеряли всякую связность. Встрепенулась.
Словно очнулась. Сбросила пелену дурмана.
Громом ударило: что она вообще здесь делает?!
***
Я на секундочку упустил контроль над ней. Не случайно, нет. Специально и продуманно. Я играю. Ведь это так нереально заводит играть с жертвой. Пусть не будет бездушной куклой. Пусть осознает, что влипла.
Она близко.
Она не уйдет, не сбежит. Никуда не денется. Мои сети надежны. Пусть птичка побрыкается
И тут я слышу легкий шорох.
Нет, моя жертва стоит на месте. Пытается сбросить наваждение. Мотает кудрявой головой. Пошатнулась, отступив чуть назад.
Но этот шорох не от нее. Нет, вовсе нет! Кто-то посторонний.
Точно! Однако, этого не может быть. В принципе не может быть. Никак. Постороннего я проворонить и допустить к себе близко не могу. Без моего ведома ко мне никто и никогда не подкрадется. Ни за что! Я опытный. Беспощадный. Быстрый. Так что там за дрянь умудрилась подкрасться ко мне? Да еще практически незаметно.
Вот только шорох выдал тебя, урод.
Я оборачиваюсь резко, со всей доступной скоростью. А она у меня нечеловеческая. Потому что я не человек, и причем давно. И оборачиваюсь не просто так. Нет. Мой оборот это атака. Удар. Беспощадный. Молниеносный. Хитрый. Убивающий.
Только так.
Ибо того, кто подкрадывается ко мне, можно встретить одним способом. Убить.
Мой удар силен и стремителен. Он должен вспороть чужаку горло. Еще не видя его глазами, я чую, где его горло.
Но что это?
Рука натыкается, будто сталкивается с чем-то. Чем-то тонким, но твердым. Рассекающим. И горячим. Это что-то не просто препятствует удару, а входит в плоть и тут же выходит, но с другой стороны. Чую жгучую боль, которая лизнула руку.
И вижу, как что-то отлетает.
От руки.
Стоп. А где рука? Где кисть? Почему вместо руки жалкий обрубок? И что за хрень хлещет из обрубка?
Я не кричу от боли я рычу от ярости. Ухожу в сторону, пригибаюсь, подло атакую черную тень, которая держит в руках меч и умудрилась отсечь предплечье. Кто ты, гаденыш? Почему двигаешься так быстро? Нет, тебе не уйти я быстрее! Даже раненый серьезно. Рука, может, и отрастет, если я обращусь к Богине, моя вера будет крепка, и я смогу преподнести ей то, чего она желает. Но это позже. Сначала я разберусь с тобой, недомерок. Кто бы ты ни был.
Око за око. Рука за руку. Посмотрим, как ты задергаешься, когда я поотрываю твои конечности, а потом буду отгрызать плоть кусок за куском Или просто отдам тебя на растерзание низшим, тем, кого Убийцы называют кладбищенскими упырями
Недомерок изворачивается, отскакивает в сторону. Я следую за ним. Коварный бросок с подвохом отвлеку его, потом резко садану в глаза, вопьюсь в горло Главное обойти чертов меч. Но это не помеха.
Лезвие блеснуло там, где я и планировал. Делаю вид, что буду атаковать справа. Тут же меняю траекторию. Человеческая реакция против моей это тормоз. Ты как обкуренный ленивец, падла. Держись
Но внезапно тень подалась вперед, слегка повернулась. Это показалось, что слегка. Во мраке мелькнуло лезвие. Но уже там, где я не ожидал. Надо срочно уклониться, убрать голову Что-то впивается в шею. Прорезая кожу. И плотные мышцы. Какой-то миг обострившиеся чувства передают противный хруст, потом в голове что-то трещит
Меня будто прошибает несущийся на полной скорости грузовик. Мир завертелся вокруг бешеной вьюгой. Мелькает чернота звездной ночи. Звезды сливаются в полосы. Потом приближается грязная, усыпанная мусором и ветками земля. Я ударяюсь об нее лицом, прикусив острыми зубами язык. Чуть не откусил, но это не страшно. Заживет. Клыки клацнули, словно затвор пистолета. Я как-то странно перекатываюсь, не чувствуя тела. Через лоб. Потом бьюсь виском об твердую землю.
Хочу подняться, встать.
Изо рта хлещет кровь.
Рядом расползается лужа.
Где-то в паре шагов кто-то безголовый, одетый как я, и наполовину безрукий пытается махать конечностями, дергается, нервически встряхивается. Падает на колени, машет бессмысленно и широко уцелевшей рукой. Нелепо то ли привстает, то ли подпрыгивает.
А потом тяжело, нехотя, валится на землю.
И тут я понимаю, что произошло.
***
Отрубленная башка глазела в упор, не мигая. Вампирская рожа скалилась, пытаясь что-то сказать. Или плюнуть вонючей кровью.
Антиупырь по привычке взмахнул мечом. С лезвия, как и обычно, слетели капли. Не оставив на стали ни следа. Рукоять удобно и привычно лежит в ладони. Сталь крепка, легка, и прочна. Где-то внутри пламя. Разгорелось. Как и положено. Сердце стучит учащенно. Но скоро успокоится. Прилив адреналина. Все под контролем.
Вампир был не из простых сильная и тренированная тварь. Ловкий и хитрый охотник. Тот, что живет, охотится и убивает уже не первый десяток лет. Старая гвардия фанат своей богини. Приближен к жрецу.
Но теперь все. Кончились игры.
Башка глазела. Рот кривился. То ли от боли, то ли от злости. А может, и от того, и от другого. Это неважно. Важно то, что тварь пока жива. Добивать смысла нет. Обезглавленное тело монстра уже не склеить. Тело бьется в агонии. Вампир это видит. И его глаза горят ненавистью.
Антиупырь крепче сжал меч. Прожег ответной ненавистью подыхающую тварь. Получай, гнида. Так и надо. На твоей совести сотни загубленных жизней. Ты убивал. Не стесняясь в средствах. Не гнушаясь ничем. Не ради жратвы. Вампиры пьют кровь. Это их суть. Но этот этот убийца. Убивал ради того, чтобы развлечься. Предпочитал женщин и девушек. Чтобы сначала долго и извращенно насиловать. И медленно, наслаждаясь, убивать.