Но в сегодняшнем сне дедушка не протянул мне ладонь, а произнес эту странную фразу. «Никогда не доверяй отражению». Я проснулась, размышляя, что бы это значило.
Дверь тихонько скрипнула, и в спальню, мягко ступая лапками по паркету, вошел Булка. Булка – это котенок Рауля.
Дома, в Москве, у меня была кошка Дуся, оставшаяся сейчас у подруги Арины. «Ох, уедет твоя хозяйка в следующий раз в Испанию к своему Раулю не на три недели, а насовсем, что мы с тобой делать будем?» – причитала то ли в шутку, то ли всерьез подруга, прижимая к груди мою пушистую любимицу. «Заберу Дусю с собой!» – отрезала я. И добавила, что в мои планы переезд пока не входит.
Тем временем Булка прошествовал к кровати, обнюхал край шерстяного пледа и громко чихнул, смешно присев на задние лапы. Чихал он всегда с такой мощностью, будто был не полугодовалым котенком, а взрослым львом. Мы с Раулем каждый раз вздрагивали от неожиданности, а затем смеялись, пугая уже Булку громким смехом.
Котенок явно собрался запрыгнуть на кровать и угнездиться в ложбинке между двумя подушками. Но, передумав, развернулся и направился к трюмо. Видимо, вспомнил, что в глубине зеркала прячется его товарищ по играм. Я, предвкушая забавную сцену, замерла со щеткой в руках. И точно, кот вспрыгнул на столик перед трюмо и ткнулся носом в зеркало, оставляя на нем влажный отпечаток. Игра Булки была всегда одной и той же: он трогал поверхность стекла лапкой, крутил головой, шевелил ушами и даже пытался «разговорить» отражение мяуканьем. В этот раз он заглянул за створку трюмо в поисках еще одного белого котенка с черным пятнышком у носа и выглянул оттуда с таким разочарованным выражением, что я рассмеялась. Игры пушистого озорника немного развеяли мои грустные воспоминания о дедушке.
– Анна, ты здесь? – в комнату заглянул Рауль.
– А где же мне быть, – ответила я. Потеряться в этой квартире было сложно. Несмотря на наличие нескольких комнат, размерами помещение лишь слегка превышало мою однокомнатную «хрущевку» на Щелковской. Больше всего мне нравилась гостиная: стена, отделяющая ее от кухни, была заменена барной стойкой, открывающееся пространство и выкрашенные в светлый цвет стены делали эту часть квартиры визуально больше. У стены стоял удобный диван, по бокам которого расположились торшер, дававший мягкий свет, и стойка с дисками. Журнальный столик заменял обеденный стол. Мне понравилась идея обедать и ужинать, сидя на подушках, брошенных прямо на светлый ковер. Рауль сказал, что мог бы купить нормальный стол, но тогда из-за размеров гостиной пришлось бы расстаться с диваном и столиком, а хозяину не хотелось превращать комнату отдыха только в столовую.
Спальня была еще меньшего размера. В нее удалось втиснуть только двуспальную кровать. Оставшееся пространство занимало старое трюмо, которое Рауль подумывал заменить навесным зеркалом и поставить шкаф, потому что встроенный в стену был слишком мал.
В кабинет Рауля, напоминавший габаритами грузовой лифт в московской девятиэтажке, я почти не заходила.
И хоть эта квартира была маленькой, преимуществ у нее нашлось достаточно. Во-первых, в ней недавно сделали капитальный ремонт, установили батареи и кондиционер, во-вторых, соседи оказались нешумными и приятными людьми, в-третьих, здание располагалось в пяти минутах ходьбы от станции электрички. В-четвертых, поселок, в котором Рауль снимал квартиру, был гораздо больше того, в котором проживали его родители, – с магазинами, кафе-барами, широкой центральной улицей…
– Я побуду с тобой, – Рауль вошел в спальню и прикрыл за собой дверь.
Булка же проворно спрыгнул на пол и шмыгнул под кровать. В квартире с утра царила суета, кот чувствовал, что она каким-то образом скажется на нем, поэтому нервничал и прятался. Мы планировали провести несколько дней в снятом с друзьями Рауля старинном доме, и все утро занимались сборами. Такой вид отдыха в отреставрированных, с современными удобствами, но с сохраненным первоначальным обликом домах, чей возраст порой приближался к тысячелетию, был довольно популярен в Испании. Когда Рауль еще до моего приезда поинтересовался, интересна ли мне подобная поездка, я без раздумий ответила согласием.
– Э, стеклянный мальчик, я так ничего не вижу! – рассмеялась я, когда Рауль уселся на столик трюмо, заслоняя мое отражение.
– Я тебе лучше зеркала скажу, что ты очень красивая! – ответил он, и обхватив руками мои бедра, притянул меня к себе и посадил на колени. – Красивая и сладкая.