(Не)свобода С. Лебеденко. Рецензия - Сергей Овчинников

Сергей Овчинников

(Не)свобода С. Лебеденко. Рецензия

Наверное, я бы не узнал об этой книге, если бы не был подписан на Телеграм канал автора «Книгижарь». Я, к сожалению, не так много читаю художественной литературы. Ну а если читаю, то стараюсь выбирать знаковые вещи. Несвобода, безусловно, привлекла внимание своим названием. Я очень надеялся, что за знаковым названием не менее значительное произведение.

Короткая версия

Прочитал и расстроился. Название задаёт некий программный тон и, наверное, несколько завышает планку ожиданий. За безусловно негативным заголовком надеешься в глубине души увидеть всё-таки песнь во имя свободы. Ну или ладно, манифест. Хотя бы на уровне идеи и подтекста. Как бы пафосно это ни звучало.

Но увы. Автор ограничивается наглядной демонстрацией известных и очевидных несвобод.

Меня всегда смущает цель подобных высказываний, в которых констатация негатива присутствует, да, но на этом послание обрывается. И даже нет приписки «продолжение следует». Изобличение? Навряд ли сыщется столь наивный читатель, который до сих пор не в курсе. Маркировка? Что бы, не дай бог, никто не забыл, не перепутал в какой именно стране живёт, и что он называет Родиной. Тут я уже возможно притягиваю и домысливаю. В книге же отрыв от частной истории в какие-то более верхние слои не прослеживается. Хотя сама история старательно обобщается.

Возвращаясь к «маркировке», вспоминается сразу «Нелюбовь» из-за похожих сконструированных названий. Нелюбовь при этом несёт, на мой взгляд, важное предостерегающее послание. Обозначает некое крайнее состояние ярко и болезненно так, что многих проймет и, быть может, убережёт.

Несвободу, если в таком же ракурсе рассматривать, то, наверное, она могла бы предостерегать целую страну. Но у такого послания явная проблема с адресатом. Даже если написать мощнее и пронзительнее, думаю, не сработает. И что же теперь даже пытаться не надо?

Нет, надо. Конечно, надо. И мощнее и пронзительнее.

Не буду вдаваться в качества самого текста и языка. К этим составляющим у меня довольно много вопросов. В длинной версии можно посмотреть, если осилите.

Что касается собственно истории, то она здесь скорее в качестве повода для демонстрации. Интересной мне она не показалась, но она есть. Есть даже определенная динамика. Однако явная схематичность работает не в плюс. Конструкция вышла при этом по ощущениям какая-то весьма шаткая и неубедительная. Обилие персонажей с одной стороны рушит динамику, а с другой загромождает собственно высказывание. Хотя, поскольку высказывание остаётся в рамках иллюстрации названия, сильно ему это не вредит.

Персонажей явный перебор. Новые продолжают появляться уже даже во второй половине Несвободы.

И мне показалось, им тесновато. Они слабо проявлены и я сомневаюсь в том, что они действительно необходимы в таком количестве. Не покидает ощущение случайности этого, с позволения сказать, кастинга. Будто автор случайно оказался в этой толпе персонажей. Они его обступили, сурово посмотрели и, хочешь не хочешь, надо всех задействовать. Тоже, видимо, несвобода своего толка.

Случайность, или точнее, размытая целесообразность для меня возможно главная претензия к Несвободе. Тема высказывания ясна. Персонажи тоже вроде бы отсортированы тематически. Однако в целом выглядит это набором разрозненных микроконтекстов. Они да, объединены казалось бы общей несвободой, отраженной в каждом. Но вклад многих в центральную историю настолько незначителен и даже, наверное, факультативен. Полагаю, при делении числа персонажей, скажем на два, история бы точно не пострадала. А сами персонажи появилась бы возможность глубже проявить и извлечь более мощный эмоциональный эффект.

Длинная версия

«Увидев свое отражение в зеркале, Марина поняла, что у воротника ее мантии оторвалась пуговица.»

Стоп. Зацепился. Да ну, я необъективен. Предвзятость, она такая, играет злые шутки. Вот цепляюсь к избыточности фразы. Ещё ведь почти ничего не прочитал, но уже цепляюсь. Ну это, в конце концов, же право автора. Да, и на избыточность тоже. И на протест почему нет название на него явно намекает. Может, мне протест этот покоя не даёт? Ладно, проехали.

Я начал читать роман Сергея Лебеденко о несвободе, как Вы уже поняли с некоторым предубеждением. И с первых страниц у меня внутри началась борьба этого предубеждения и желания абстрагироваться от него. Проиллюстрировал чуть выше, но решил, что в объективности не будет проку. Поскольку объективности не может быть в принципе. А изображать очередную натужную попытку мне не захотелось. Поэтому всё, что ниже, это мои впечатления через призму моего же предубеждения. Признаюсь, я его даже усугубил для большей яркости. Может показаться запальчивым и даже крикливым. Но это ничего, пусть.

Да, и писать я начал эту, с позволения сказать, рецензию, а точнее впечатления практически одновременно с началом чтения. Поэтому я пока не знаю о том, каково будет моё мнение в итоге. Кто его знает, несмотря на предубеждение. Так что все трансформации меня самого (если произойдут) отразятся в тексте. Всё по-честному.

Но вернёмся к началу Несвободы. А в начале там допрос. Вы, полагаю, как и я, считали, что допрос должен изображаться диалогом. Но не здесь. Что усматривает в этом моё предубеждение? Моё предубеждение мрачно взирает. Понятно, что лейтенант, проводящий допрос, автору безынтересен. Что он такого может сказать? Персоналия, внутренний мир?  Отказать. Деталь бездушной государственной машины. Деталь при этом не самого высокого интеллектуального достоинства. Месседж сей довольно кафкающий услышал и, надеюсь, расшифровал корректно.

Итак, допрос состоит из реплик задержанного театрального деятеля и мест в которых должны звучать вопросы условного лейтенанта. Что смущает в репликах? Они гладкие, иногда сложносочинённые, с безошибочными падежными согласованиями. Если этот конкретный режиссер и волнуется в момент допроса, то его волнение ничто не выдает. По смыслу, вроде бы, он интересуется участью супруги и некоторыми ещё чувствительными нюансами. По логике волноваться должен, но шпарит, как по писанному.

Вот, например:

«Позвольте заметить, камера в СИЗО не та жилплощадь, ради сохранения которой я хотел бы увиливать от детального расследования этого дела.»

Круто, да? Я любопытства ради попробовал вслух эту фразу прочитать. Без запинки не вышло.

Ладно, Бог с ним, дальше.

Вводится персонаж. Судья Марина. Ну вот опять. Манера мне не заходит. Зачем эта искусственность пуговица какая-то. Только для того, чтобы описать приметы внешности. Не многовато чести для одной пуговицы? Мне это что, всё читать? Как-то неуклюже.

По сути ещё. Судья почему-то совершает пробежки в кедах. К этому также повышенное внимание не менее двух раз прямо акцентируется. Надо показать, что судья ни черта не смыслит в беге? Или автор, или оба? Есть вообще мазохисты, бегающие в кедах? Не улавливаю худ. замысла, к чему это можно пристегнуть? Ну может дальше. Пока всё очень странно.

Началось заседание и более-менее стало понятно про пуговицу. На мой вкус это слишком явное, слишком выпяченное противопоставление. Дескать, такой мелочи, как пуговица внимания уделяется в разы больше чем целой изломанной человеческой судьбе и не одной к тому же. То есть, Я читал весь этот бредовый наворот про поиски пуговицы ради лобовой примитивной антитезы? Ладно, зарисовал пару штрафных в графу «неуважение к читателю».

Классификация подсудимых показалась интересной. Подумалось, что это могло бы послужить отправной точкой для углубления образа и характера персонажа (судьи), потому что до сих пор он (она) выходит слишком двумерным каким-то. Появляются опасения, что он таким и останется, а это сильно затруднит моё восприятие и присоединение к конфликту. Ничтожность персонажа, искусственно сконцентрированная, с одной стороны может умножить страдания и мытарства главного героя, что вроде бы неплохо и должно работать на конфликт в целом, но с другой стороны это огрубляет литературное высказывание и роняет его ценность, на мой взгляд. Хотя, быть может я тороплюсь с выводами. Ведь мы ещё даже не познакомились с протагонистом, кто бы им ни оказался. А вдруг это Марина и есть?