Сделаем замечание и относительно «века автомобилей, телефонов и аэропланов». Амирхан, описывая в 190910 годах предполагаемое будущее, во многом верно предсказывает, каким будет развитие техники. Эта тема в повести не главная, но она там затрагивается, и мы её затронем. Например, Амирхан описывает устройство (у него оно называется «зеркальный беспроволочный телефон») очень похожее на современный смартфон. Очень интересно узнать, как известный для татарского мира, но неизвестный для большинства человечества, писатель сумел так весьма точно предсказать развитие техники, о том подробнее расскажем в дальнейшем.
Процитируем повесть «Фатхулла-хазрет», самое её начало. В оригинале есть много арабских слов и фраз, в имеющемся переводе арабские слова написаны русскими буквами, а перевод их дан в сносках. Мы упростим цитаты, не будем давать подстрочные сноски, а сразу заменим внутри текста арабские слова переводом.
«В номере 12764 газеты «Татары», миллионные тиражи которой расходятся среди татар России и крупных городов Западной Европы, а также среди османских турков и монголов, в разделе «Из университетов» сообщалось, что на восьмой день месяца зульхиджа, в день тарвия, профессор Муслимов оживит труп муллы Фатхуллы Рахматуллина, умершего сорок два года назад. В связи с этим событием газета давала краткое жизнеописание Фатхуллы-хазрета. Из этих сведений явствовало, что Фатхулла-хазрет умер в 1908 году в возрасте пятидесяти лет; в свое время был муллой, владыкой верующих, в одном из приходов Казани; написал несколько статеек в порнографический журнал «Вера и жизнь», искал покровительства живых идолов, именуемых ишанами, которые в тогдашнем татарском обществе были в большом почете, глубоко чтил их и был ярым гонителем лучших представителей татарской интеллигенции.
О предстоящем событии жителям Казани стало известно в тот же день, в девять часов утра. Все с нетерпением ждали момента, когда можно будет узнать привычки и нравы татарского муллы-черносотенца, так как Фатхулла-хазрет пока что был единственным муллой, кого собирались оживить из числа покойников.
Молодежь поспешила в книжные магазины, чтобы купить и прочитать комедии из жизни татарского общества начала двадцатого века, особенно из жизни духовенства. Некоторые отправились в музеи, чтобы перелистать старинные книги нравоучений и наставлений, а также номера журнала «Вера и жизнь», хранившиеся как доказательство бесстыдства духовных владык, подобных Фатхулле-хазрету. Старики же еще раз с отвращением вспомнили о гнусных сторонах татарской жизни в прошлом. Словом, каждый стремился запастись сведениями, чтобы лучше понять суть и повадки неистового муллы того времени.
Подготовка шла особенно оживленно в доме доктора Ахмета-эфенди, сына Фатхуллы-хазрета. Ахмет-эфенди лишился отца еще ребенком; благодаря своим способностям и упорству он окончил университет. Это был татарский интеллигент, который, по сравнению с отцом, жил совсем иной жизнью. По правде говоря, когда решили оживить одного из мулл-мракобесов, только благодаря стараниям Ахмета-эфенди остановили выбор на покойном Фатхулле. Так, если доктор своим появлением на свет был обязан отцу, теперь отец был обязан жизнью сыну. (Очевидно, изречение из старых книг, гласящее: доброе дитя милость божия, как раз подходило для данного случая.)
У Ахмета-эфенди было две дочери Лейля, восемнадцати лет, Нафисэ, четырнадцати лет, и сын Зыя, гимназист.
Дети доктора также нетерпеливо готовились к встрече с дедом, спеша прочесть в библиотеке отца старинные книги о жизни татар. У Лейли уже накопилось множество вопросов к деду: о правах женщин, о том, как муллы того времени решали женский вопрос»
Относительно журнала «Вера и жизнь» даётся такое примечание автора: «Журнал, издававшийся в 19061917 гг. реакционным духовенством. В журнале печатались откровенно порнографические, бесстыдные статьи. После того, как один из редакторов журнала в своей статье написал: Корни разврата в женщинах, распутство мужчин идет от них. Женщины не должны показываться мужчинам. Мы при их виде не можем сдерживать себя, в татарской прогрессивной печати сторонников указанного журнала стали называть жеребчики из журнала Вера и жизнь.»
Завязка обеих повестей схожа: двое учёных-медиков, профессор и доктор (профессор Муслимов и профессор Преображенский, доктор Ахмет и доктор Борменталь соответственно), дают жизнь одной личности, поведение этой личности часто выглядит странным и диким. Оживление в обеих повестях происходит незадолго перед большим религиозным праздником. День тарвия месяца зульхиджа, когда действие «Фатхуллы-хазрета» начинается, значит, за два дня до мусульманского праздника Курбан-байрам. В «Собачьем сердце», согласно записям доктора Борменталя, операция над собакой Шариком начинается «23 Декабря», то есть за два дня до Рождества по новому стилю (григорианский календарь), а человеческие признаки у Шарика начинают преобладать накануне Рождества по старому стилю (юлианский календарь). «6 Января. <> Сегодня после того, как у него отвалился хвост» В обеих повестях у одного из учёных-медиков отец был духовным лицом, у доктора Ахмета муллой, а профессор Преображенский говорит, что его отец был «кафедральный протоиерей».
В примечании говорится, что таких мулл, подобных Фатхулле, называли «жеребчиками», об этом в повести и далее не раз упоминается. Так что обоих героев повестей (Фатхуллу и Шарикова в повести Булгакова) уподобляют животным, соответственно жеребцу и собаке. Надо заметить, что в прежней России жеребцам уподобляли не только мулл, но обычно попов. В известной поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо?» священник спрашивает крестьян: «Скажите, православные,/ Кого вы называете,/ Породой жеребячьею?» «Породой жеребячьею» в русском народе называли священников.
Продолжим цитировать «Фатхуллу-хазрета». Цитаты из повести Амирхана будем давать весьма обширные, именно потому, что повесть малоизвестна за пределами татарской литературы, и эти цитаты позволят тем, кому она ещё неизвестна, её хотя бы отчасти оценить.
«Наступил день тарвия месяца зульхиджа 1950 года. Ординарный профессор медицины Казанского университета Муслимов в учебной аудитории, окруженный студентами всех национальностей, окончив лекции о методах оживления умерших, объявил своим ученикам, что сейчас он в виде опыта покажет оживление трупа, и, обратившись к седобородому доктору лет пятидесяти это был доктор Ахмет, попросил его дать краткие сведения о покойнике, которого предстояло оживить. Ахмет-эфенди объяснил студентам, что перед ними лежит его покойный отец, бывший казанский мулла Фатхулла Рахматуллин, умерший сорок два года назад, что труп им был реставрирован за три месяца.
Профессор Муслимов подошел к трупу и довольно долго пускал в нос и глаза мертвеца какое-то лекарство, а студенты по его указанию сгибали и разгибали конечности покойника.
Не прошло и часа, как покойник чихнул. Спустя немного он снова чихнул и возгласил: «Аллах! Благослови, боже!» Теперь профессор попросил студентов выйти из аудитории оживленному был необходим покой.
Еще через час Фатхулла-хазрет открыл глаза, осторожно приподнялся и сел. Он хотел было по старой привычке крикнуть жене: «Мать, дай воду для омовения!» но, увидев перед собой двух мужчин, с виду русских, решил, что не на шутку захворал и его доставили в больницу.
Думуй надо, тяперьче здурув (Искаженная русская фраза: «Домой надо, теперь я здоров»), сказал он, обращаясь к профессору и мысленно перенесясь домой. Думал он о том, как бы вернуться к своей абыстай и поспеть на полуденную молитву. К нему приблизился доктор Ахмет.