Просветите меня, а то я было подумала, что избавила мир от очередного психопата с манией величия, выпалила я злобно и бросила взгляд в колыбель. Ребёнок так крепко спал, что разговор не оказывал на него никакого влияния, хоть и вёлся приглушённо, но слишком близко к нему.
Этому миру скоро придёт конец, ты и сама это знаешь, незваный гость тоже посмотрел на колыбель, и Венториэль, запнувшись на секунду, гость явно решил напомнить мне, о ком идёт речь, твой отец будет делать всё, лишь бы освободиться из фибулы, ведь в своём текущем виде он будет уничтожен вместе с ней.
Разве вы хотите не того же? Вернуть его в ряды Богов. Бог жизни говорил, что вы делали всё ради этого, если я, конечно, верно поняла, кто вы, назвать того, кто заточил разум моего отца в фибулу и вручил мне, по имени язык не повернулся. Всё же я не одна из Богов, и имею ли на это право? По моей спине снова пробежал холодок. Мне никогда не нравилось, если тема беседы заходила об уничтожении мира и разрыве клятвы Богов с лидерами совета, ведь все косились на меня и задавали не очень уместные вопросы.
Какие же вы недалёкие и глупые люди, покачал собеседник головой, и только я собиралась возмутиться на подобное оскорбление, как он продолжил. Да, это я, Бог смерти, а ещё я Бог тьмы, хаоса и разрушений, пока ещё, а ты неимоверно глупа. Отдай ты мне фибулу, и я сохранил бы его разум в ней до нужного момента, и нашёл бы способ спасти его жизнь. Будучи заключённым в эту тюрьму и под моим надзором, твой отец не смог бы никому навредить. Сейчас же он прекрасно понимает, что предоставлен сам себе и ограничен во времени, и приложит все силы, что у него есть, ради своего освобождения. Всё, что он натворит, если освободится, будет на твоей совести.
Он этого не заслужил, не после всего, что он сделал, выпалила я, и сама не поняла, что повысила голос. Из колыбели послышался плач, вернув меня к действительности. Вздрогнув и чуть не ударив себя ладонью по лицу, я поспешила взять ребёнка на руки и попытаться быстро усыпить. Собеседник какое-то время молча наблюдал за мной.
А что он сделал? Убил несколько тысяч человек? Ерунда какая. Самое страшное ждёт впереди, ведь даже я не знаю, что он сделает, пытаясь самостоятельно освободиться из фибулы, и на что пойдёт, не зная, что ребёнок для разрыва клятвы и пересоздания мира уже рождён, чуть склонившись ко мне, прошептал гость. Одна его фраза заставила меня замереть, забыв о необходимости покачивать дочку, а взгляд устремился прямо на Бога смерти. Наблюдая за застывшим на его лице выражением, я пыталась увидеть в нём хоть какую-то подсказку и намёк на то, что собеседник врёт.
Он не рождён, заикающимся голосом ответила я, но тут дочь расплакалась, словно опровергая мои слова, и пришлось продолжить её укачивание. Взгляд собеседника перевёлся с меня на неё, и уголок губ существа приподнялся в злобной усмешке.
А кто она? усмехнулся гость, я же почувствовала, как кровь отхлынула от щёк и они быстро охладели, словно это Бог смерти положил на них свои ладони. Вопрос о том, унаследовала ли моя дочь дар бессмертия, не был закрыт, я этого не знала. Если это так, то нам с ней суждено пережить всех остальных людей, которых мы когда-либо будем знать, и ни в коем случае не связывать свою жизнь с представителями трёх древних родов.
Она моя дочь, но она не подходит под ваши требования. В ней не течёт кровь как минимум двух древних родов, чтобы удержать сразу и бессмертие, и божественный дар. Никто из Богов не должен знать о её рождении, а значит, её не могли ничем наделить, и мы не знаем, бессмертна ли она, мне казалось, что я никогда не замолчу. Слова лились из меня сами по себе, одно за другим. Слыша мой голос, дочка начинала успокаиваться и больше не плакала, но была ещё далека от погружения в сон, а значит, останавливаться и возвращать её в кровать ещё рано. Отрицательно кивнув, гость выпрямился и склонил голову набок, рассматривая ребёнка на моих руках. Наблюдая за ним, мне хотелось, чтобы он ушёл и никогда больше не приходил, ведь потому я и оставалась в этой стране, подальше от таких, как он.
Бессмертие легко проверить, у детей в её возрасте шея ломается легко и быстро, она даже ничего не почувствует, а если воскреснет миру скоро придёт конец, протянув руку ладонью вверх, он изобразил движение, словно щёлкает пальцами, а я сильнее прижала дочь к груди.
А если не воскреснет, то я потеряю её, с ужасом заявила я, уставившись в зелёные глаза Бога смерти.
Подумаешь, один ребёнок, зато всё встанет на свои места и не будешь мучиться неизвестностью, пожал он плечами. Мне же хотелось расцарапать ему лицо за такие слова, но дочь на руках мешала это сделать.
Я не стану убивать собственную дочь ради проверки её бессмертия, прошипела я в ответ, и она всё равно не та, кто нужна Богам.
А вот оттого, бессмертна она или нет, и зелёные ли у неё будут глаза, это и зависит, моя дорогая, по выражению лица собеседника, его тону и сказанным словам у меня складывалось впечатление, словно мысленно он снова обзывает меня тупой и недалёкой, но вслух сказать не решается. Взоры всех Богов, жаждущих разорвать клятву, вернуть власть в этой стране и уничтожить так надоевший им мир, обращены на это поместье. Хоть наши силы здесь и ограничены, но это не значит, что некоторые из нас не могут наблюдать за вами. Все мы знаем о её рождении, а Лайсер узнал о ней ещё год назад, когда освободил меня. Её наделят божественным даром, можешь быть в этом уверена, если уже не наделили. Единственное, чего о ней никто не знает это наличие бессмертия, с каждым его словом мне становилось плохо, и я чувствовала, как колени предательски подгибаются, а руки опускаются под тяжестью дочери. Ведь если он прав, и она и правда сможет совместить в себе все требования для ребёнка, способного разорвать клятву, то я приблизила конец человечества так близко, как сама не ожидала. Аккуратно перехватив у меня ребёнка, собеседник продолжил укачивать её, рассматривая крохотное розовое личико. Я же не сразу сообразила, что случилось и какое-то время просто стояла в стороне, уставившись прямо перед собой. Мне и в голову не могло прийти, что Бог жизни ещё тогда, в нашу последнюю с ним встречу знал о моей дочери, вернее, что она появится у меня.
Но он говорил попыталась я опровергнуть теорию смерти и убедить саму себя, что он не прав, но собеседник лишь покачал головой.
Кровь древних родов течёт в тебе, двух сразу. Кто бы ни был отцом, твоей крови в её венах хватит, хотя бы для разрыва клятвы и возвращения власти Богов. Сможет ли она жить с даром бессмертия и божественной силой, и не сойдёт ли с ума от боли, которая будет раздирать её тело изнутри это уже другой вопрос и Богов он не волнует. В идеале да, будь её отцом любой представитель рода Виндед, Кленских или Фроландин, то она вполне могла бы стать одной из нас, пока он говорил, моя дочь уснула, и гость аккуратно уложил её в колыбель. Я же ухватилась за декоративный столбик кровати, сыгравший роль опоры. Внутренний голос подсказывал, что Бог прав, но я не знала, чему мне верить. Целый год я считала иначе.
Как я могу всё это остановить? поинтересовалась я, уставившись на него молящим взглядом, но собеседник окинул меня холодом своих зелёных глаз.
Никак, но, на твоё счастье, пока Венториэль не будет в безопасности, я не позволю им уничтожить этот мир, а из-за тебя у меня появилось слишком много дел, голос собеседника звучал холодно, и от того, как он говорил, по спине пробежали мурашки, заставляя волоски на коже вставать дыбом. Пропустив его слова мимо ушей, я просто стояла и смотрела на ребёнка в колыбели, будучи не в силах что-то сделать.