– Мое дорогое дитя, – начала она, – я считаю, что в данный момент вы подходите к вашей проблеме не с той стороны. Если я правильно поняла, неожиданное воскрешение вашего покойного мужа повергло вас в большое смятение, и с тех пор, как вы опознали его, вы живете в постоянном страхе вновь увидеть его. Это действительно так?
– Конечно! Но я не пойму, к чему вы клоните, дорогая. Неужели, по-вашему, я должна радоваться при появлении человека, которого я справедливо покарала за его преступление?
– Мой Бог… да, до некоторой степени!
– И почему же?
– Да потому что, если этот человек жив, вы больше не убийца и вам нечего бояться, что английская полиция вас сцапает, если предположить, что она посмеет во время войны обратиться с подобным ходатайством к Франции!
– Меня больше не пугает английская полиция, – улыбаясь, сказала Марианна. – Кроме того, что мы находимся в состоянии войны, покровительства Императора достаточно, чтобы я не боялась ничего в мире! Но в каком-то смысле вы правы. В конце концов, ведь приятно сознавать, что твои руки больше не обагрены кровью.
– Вы в этом уверены? Остается очаровательная кузина, которую вы так ловко уложили…
– Безусловно, я не убила ее. Если Франсис смог спастись, я готова поспорить, что Иви Сен-Альбэн тоже жива. К тому же у меня больше нет никаких оснований желать ей смерти, потому что Франсис для меня всего лишь…
– …супруг, надлежащим образом освященный Церковью, моя дорогая!.. Вот почему я говорю, что вместо того, чтобы волноваться и пытаться избавиться от вашего призрака, вы должны смело выступать против него. Если бы я была на вашем месте, я сделала бы все на свете, чтобы встретить его. Итак, когда гражданин Фуше придет лицезреть вас завтра утром…
– Откуда вы знаете, что я жду герцога Отрантского?
– Я никогда не привыкну называть его так, этого расстригу! Но в любом случае он не может не прийти завтра… Да не смотрите на меня так!.. Ну, конечно, приходится подслушивать, когда тебя интересует что-нибудь.
– Аделаида! – вскричала шокированная Марианна.
М-ль д'Ассельна протянула руку и ласково похлопала ее по плечу.
– Не будьте такой благонамеренной! Даже я, одна из Ассельна, могу подслушивать под дверью! Знали бы вы, как это иногда может быть полезно. Так на чем остановилась со всем этим?
– На визите гер… министра полиции.
– Ах да! Итак, вместо того чтобы умолять его наложить лапу на вашего прелестного супруга и отправить его в Англию с первым попавшимся фрегатом, наоборот, попросите доставить Франсиса к вам, чтобы вы смогли ознакомить его с вашим решением.
– Моим решением? Я должна принять решение?.. Но какое? – вздохнула Марианна, ничего не понимая.
– Да, безусловно! Я просто удивляюсь, как вы об этом еще не подумали. Когда вы будете принимать министра, попросите его между прочим узнать, что сталось с вашим святым человеком, крестным отцом, этим непоседой Готье де Шазеем! Вот в ком мы будем нуждаться в самое ближайшее время!.. Еще когда он был ничтожным священником, он уже пользовался большим доверием у папы. И вам не кажется, что для того, чтобы аннулировать брак, папа может быть полезен? Вы начинаете понимать, не правда ли?
Да, Марианна начала понимать. Идея Аделаиды была такой простой, такой блистательной, что она удивилась, как ей раньше это не пришло в голову. Вполне возможно, что расторгнуть ее брак будет легко, поскольку он не был безупречным и заключен с протестантом. Тогда она будет свободной, совершенно и чудесно свободной, раз с нее сняли обвинение в убийстве мужа. Но по мере того, как в ее памяти всплывала миниатюрная, но полная достоинства фигура аббата де Шазея, Марианна чувствовала, как ее охватывает тревога.
Сколько раз с тех пор, как на заре осеннего дня она в отчаянии смотрела с набережной Плимута на исчезающий вдали небольшой парусник, столько раз она думала о своем крестном отце! Вначале с сожалением, однако и с надеждой, а по мере того, как шло время, с некоторым беспокойством. Что скажет божий человек, такой непримиримый в вопросах чести, так слепо преданный своему изгнанному королю, найдя крестницу в облике Марии-Стэллы, оперной певицы и любовницы Узурпатора? Сможет ли он понять, сколько пришлось Марианне перенести страданий и неприятностей, чтобы дойти до этого… и от этого быть счастливой? Конечно, если бы она догнала аббата на Барбикене в Плимуте, ее судьба сложилась бы совершенно иначе. Она, безусловно, получила бы по его рекомендации убежище в каком-нибудь монастыре, где в молитвах и размышлениях постаралась бы забыть и искупить то, что никогда не переставала называть справедливой экзекуцией… но, если она часто и с сожалением вызывала в памяти доброту и нежность своего крестного, Марианна откровенно признавала, что она ничуть не сожалела о том образе жизни, который он предлолжил бы вдове лорда Кранмера. В конце концов Марианна поделилась с кузиной одолевавшими ее сомнениями: