Одно только было очевидно: ее судьба решится в ближайшие несколько часов. Вскоре они оба узнают, кто из них победит в этой игре со смертью.
Во тьме безлунной ночи экипаж прогрохотал через Сити, по Хэмпстед-роуд, направляясь к Хэмпстедской пустоши. Джоселин выглянула в окно как раз вовремя, чтобы заметить вывеску таверны под названием «Гостиница шулеров», потом — вывеску «Королевской Милости» — питейного заведения ниже по дороге. Здесь было тихо, прохладный воздух чист. Неприятные запахи Лондона уже исчезли, их сменил аромат цветов.
Большую часть дороги они проехали молча, виконт небрежно откинулся на спинку сиденья, запрокинув голову и прикрыв глаза, но было ясно, что он наблюдает за девушкой.
— Как давно ты и твои друзья следили за мной? Неожиданный вопрос заставил Джоселин очнуться от грез. Она взглянула ему в лицо.
— Достаточно, чтобы узнать, что ты пьешь как сапожник, ставишь на кон половину состояния, играя в клубе — довольно, чтобы знать, что ты жуткий бабник и позадирал все нижние юбки в Сити.
Его губы изогнулись — похоже, он улыбался.
— Кажется, ты этого не одобряешь, — он скользнул взглядом по ее драному жилету, по облегавшим бедра штанам. — Ну конечно, столь деликатная леди должна счесть такую жизнь отвратительной.
Джо невольно покраснела.
— А что касается женщин, с которыми я спал — хотелось бы знать, имеешь ли ты об этом представление? Не хочешь ли меня просветить?
Она покраснела еще больше.
— Я знаю, что происходит между мужчинами и женщинами, не такая уж я дурочка.
— Достаточная дурочка, если попалась, а твои друзья остались на свободе.
— Заткнись.
Стоунли невесело усмехнулся. Они проехали через скотоводческие пригороды Лондона, мимо нескольких коровников и свиноферм, потом — мимо промышленных огородов. В экипаже было тихо, только стучали стальные колеса и ритмично цокали подковы, потом стихли даже эти звуки.
Они приехали в Стоунли.
Когда лакей в красно-золотой ливрее Стоунли открыл дверцу, Джоселин с тоской выглянула на свободу, но большое тело виконта заслонило всякий шанс на побег.
— Мне не хотелось бы тебя связывать, — сказал он, — но я сделаю это, если будет нужно. Ну, как?
— Зачем, к черту, мне сбегать? Это же не проклятый Ньюгейт?
— Нет.
Он схватил ее за руку так, что иного выбора, кроме как повиноваться его требованиям, у Джоселин не осталось. Рейн вышел из кареты и помог девушке спуститься. Они пересекли посыпанную гравием дорожку и вышли к широкому крыльцу. Джо невольно замедлила шаг.
Перед ней высился построенный сто лет назад по французскому проекту огромный четырехэтажный каменный дом с двумя павильонами по обе стороны от входа. Вдоль каждого крыла и через фасад шли высокие узорчатые окна третьего этажа, а четвертый был украшен шиферной вальмой и рядами маленьких слуховых окошек.
— Производит впечатление, не правда ли? — Стоунли остановился, но вместо того, чтобы вместе с ней смотреть на дом, он смотрел на нее.
— Чертовски смахивает на мавзолей.
Виконт только хмыкнул, словно понимая, что это неправда.
— Мой прапрадед, первый виконт, построил его в начале восемнадцатого века. Он одно время был послом в королевской Франции.
— Рассказывай.
— Раз ты так хорошо информирована, я удивлен, что ты этого не знаешь.
Она слегка улыбнулась.
— Я знаю чертовски много о твоих поганых привычках, но ни хрена — о твоей благородной семье, чтоб ее черти взяли.
Он снова сжал ее руку.
— Прежде, чем мы закончим, поверь, я узнаю о тебе не меньше.
Он потащил ее вперед, мимо дворецкого, распахнувшего массивную дверь, в большой холл. Этот холл с его блестящими мраморными полами, изысканными резными карнизами и богато расписанным потолком был экстравагантнее всего, что Джоселин могла себе представить. Ей хотелось остановиться и рассмотреть каждую деталь красивой резьбы, но на сей раз виконт не замедлил шага.
— Куда ты меня тащишь? — Джоселин уперлась пятками и заставила его остановиться.
Один уголок его рта изогнулся.
— Как это куда? Наверх, в мою спальню, конечно. Раз уж я задрал все юбки в Лондоне, почему это ты должна остаться исключением?
Джоселин с шумом глотнула воздух.
— Как ты смеешь предлагать мне… мне…
Рейн схватил ее за плечи и заставил приподняться на цыпочках.
— Ты вовсе не проклятая бродяжка, хоть и прекрасно подделываешься под нее. Кто же ты, черт побери?