Лили не хотелось уезжать. Она любила дядю. После смерти родителей он и его друзья стали ее единственной семьей. Она умоляла его разрешить ей остаться, но он отказался. Джек Моран был мошенником. Он зарабатывал себе на жизнь тем, что отбирал деньги у других людей. Как только Лили начала взрослеть, он твердо решил, что она должна вырваться из той жизни, какую вел он сам.
Она помнила их последний проведенный вместе день так ясно, словно он впечатался ей в память.
— Это слишком опасно, Лили, — сказал ей дядя. — Ты растешь, лапочка, и становишься женщиной. Я хочу, чтобы твоя жизнь была лучше — была такой, какой хотели бы ее видеть твои отец и мать. Мне давно следовало это сделать, но я…
— Но ты — что, дядя Джек? — спросила она, заливаясь слезами.
— Но ты моя единственная родня, лапочка, и я буду по тебе скучать.
Лили помнила, как отчаянно рыдала в тот день — и какое ужасное, тошнотворное чувство было у нее, когда дядя оставил ее у дверей особняка Генри Колфилда. Они не виделись с дядей Джеком с того рокового дня — и, Господи, как же она по нему скучала! Однако в глубине души Лили понимала, что дядя поступил правильно.
Лили посмотрела на Джослин:
— Я уеду рано утром. В газетах пишут, что погода может испортиться — возможно, начнется метель, — поэтому я хочу добраться до места, опередив непогоду.
— Возьми дорожную карету, милая. Просто сразу, как приедешь, отправь ее обратно. Если будет дождь или снег, мы с маменькой отложим отъезд на несколько дней и отправимся, когда погода наладится.
— Хорошо. — Лили прошла к кремово-золотому туалетному столику и начала разбирать ночные сорочки Джослин, откладывая те, которые следовало запаковать в сундуки. — Я слышала, что тетка герцога Агата приедет в замок на время нашего визита и возьмет на себя роль хозяйки дома?
— Да, насколько я поняла. Я с ней не знакома. Кажется, она редко приезжает в Лондон.
— Твой герцог — тоже.
Джослин фыркнула, словно эта мысль была ей неприятна.
— Надеюсь, после нашей свадьбы все изменится.
Лили только улыбнулась и достала тонкую батистовую сорочку с розочками, вышитыми вокруг ворота с оборкой.
— Говорят, герцог очень хорош собой, высокий и стройный.
Темная бровь Джослин чуть приподнялась.
— Да уж, хорошо бы это было так. Я не выйду за него, если на него неприятно смотреть, пусть даже он и герцог.
Однако Лили считала, что Джо выйдет замуж за этого человека, как бы он ни выглядел. Кузине хотелось стать герцогиней, чтобы и дальше вести тот роскошный образ жизни, к которому она привыкла, и получить то высокое положение, которое приносит герцогский титул. По правде говоря, Джослин хотелось заполучить все.
И благодаря папеньке, который постоянно ее баловал, обычно она получала все, чего бы ни пожелала.
— Вы уезжаете, ваша светлость? — Дворецкий, Джереми Гривз, спешил к Ройалу, направлявшемуся к двери. — Извините за смелость, ваша светлость, но с минуты на минуту приедут гости. Что подумает ваша нареченная, если вы ее не встретите?
«Действительно, что?»
— Хочу вам напомнить, Гривз, что официально мы пока не помолвлены.
— Я понимаю, сэр. И тем не менее она будет ожидать, что вы должным образом встретите ее в замке Брэнсфорд.
Несомненно. Верх невоспитанности отсутствовать дома в момент приезда этой леди и ее матушки.
Ройал бросил взгляд на дворецкого — седовласого старика с водянистыми голубыми глазами. Мало найдется слуг, которые осмелились бы ему перечить, однако Гривза и Миддлтона, служившего в Брэнсфорде еще до его рождения, ничто не останавливало.
— Если она окажется здесь до моего возвращения, — заявил Ройал, — скажете ей, что меня спешно вызвали. Скажете, что я скоро вернусь.
— Но, сэр…
Ройал подошел вплотную к массивной входной двери, и Гривз поспешно бросился ее открывать.
Ройал задержался на верхней ступеньке широкой каменной лестницы, любуясь красотой зимнего пейзажа. Круговая аллея перед домом была покрыта толстым слоем снега. На солнце он сверкал и искрился, слепя глаза.
Деревья вдоль подъездной аллеи тоже были окутаны искристым покровом.
Ройал наполнил грудь свежим морозным воздухом и решительно спустился по лестнице.
Конюх подвел к нему коня, и Ройал вскочил в седло. Развернул жеребца и пустил его рысью, постепенно ускоряя движение.
Из-за глубокого снега звук копыт был глухим. Направляясь к дороге, Ройал бросил последний взгляд на беднягу Гривза — старик обеспокоенно смотрел ему вслед.