Французы на северном полюсе - Буссенар Луи Анри

---------------------------------------------

Луи Буссенар

Часть первая. ПУТЬ К ПОЛЮСУnote 1

ГЛАВА 1

Международный конгресс. — Среди географов. — По поводу полярных исследований. — Русский, англичанин, немец и француз. — Патриот. — Вызов. -Мирная борьба.

В 1886 году на международный географический конгресс в Лондоне собралось целое сонмище ученых знаменитостей.

По приглашению сэра Генри Раулинсона — генерал-майора британской армии и председателя собрания — со всех концов мира съехались делегаты: убеленные сединами, плешивые географы, путешествовавшие вокруг света в просиженном кресле за письменным столом; морские офицеры — храбрые, скромные и вежливые; негоциантыnote 2 и арматорыnote 3 , ищущие в географии свою корысть; профессора, умудренные знаниями и набитые терминами, как словари; и, наконец, загорелые исследователи, еще не оправившиеся от лихорадки и отвыкшие от фрака. Словом, конгресс как конгресс, не хуже и не лучше других. Спорили, говорили, читали рефераты и расходились до следующего заседания.

Подобные форумы сами по себе не имеют особого значения, зато общение ученых часто приводит к немаловажным событиям.

Именно так случилось и на этот раз.

Немецкий географ, из тех, что путешествуют, не выходя из кабинета, долго говорил о возможности проникновения на Северный полюс и надоел всем до смерти — его выступление было последним в этот день. После заседания сошлись вместе четверо ученых и обменялись дружескими рукопожатиями.

— Ну и уморил нас Эберман своими рассуждениями, — заметил по-французски один. — Не сердитесь, любезный Прегель, что я так отозвался о вашем соотечественнике.

— Вы не совсем справедливы, Серяков, — возразил с немецким акцентом Прегель. — Он сказал много дельного.

— А вы что думаете по этому поводу, господин де Амбрие? — не унимался Серяков, обращаясь к третьему ученому.

— В этих вопросах я не компетентен, — ответил тот.

— Вы дипломат… впрочем, нет: просто хотите сказать, что на вздор, который нес Эберман, можно ответить лишь презрительным молчанием.

— Серяков! — вскричал, покраснев от гнева, Прегель.

— Охота вам спорить, господа, — вступил в разговор четвертый ученый, старше остальных с виду. — Вы, верно, забыли, что я жду вас к себе на обед, причем изысканный, с шампанским.

— О, сэр Артур! Что за золотые слова! — вскричал неугомонный Серяков. — Едемте же скорее! Никакие полярные ледники не заменят холодильник с шампанским!

Обед удался на славу, было выпито много вина, и все забыли об Эбермане. Но под конец обеда Серяков напомнил о нем.

— Знаете, Прегель, — сказал он; указывая на бокал с шампанским, — родина такого дивного вина может себе позволить не интересоваться арктическими экспедициями.

— Ах, Серяков, какой вы несносный! — по-отечески снисходительно перебил юношу сэр Артур Лесли. — Можно подумать, что наука вам безразлична, а ведь не так давно вы прославились как неустрашимый исследователь…

— Вы очень любезны, сэр Артур. Но меня возмутило, что Эберман в своем выступлении с таким пренебрежением говорил о Франции. В наш век железа и Тройственного союзаnote 4 модно на нее нападать, но я, русский, люблю эту страну и не терплю подобных высказываний.

Серяков говорил взволнованно, с лихорадочным блеском в глазах. Растроганный де Амбрие горячо пожал юноше руку.

— Я разделяю ваши симпатии к Франции, мой молодой друг, — сказал сэр Артур. — Не горячитесь. Как-никак нужно быть выше мелочных обид и уметь, спокойно выслушав оппонента, открыто высказать свое мнение.

— Действительно, — заметил сдержанный до того де Амбре, — можно многое сказать, если ни у кого нет оскорбительных намерений.