Упорядоченное - Перумов Ник

Ник Перумов

Упорядоченное

* * *

Вкругаля

Кажется, было лето и был полдень, пахло соснами, хвоей и немного машинным маслом это приятель Вадька хвастался новым великом, «старт-шоссе», пока его домой не загнали. Четвёртый класс позади, не хухры-мухры. Шалаш, что мы, четверо приятелей я, Вадька, Наташка и Танька строили весь июнь, опустел, Нату и Тату тоже позвали обедать, а я вот что-то задержался ага, опять зовут! Бабушка из окна веранды. Иду-иду, бегу! Рыжие сандалии на босу ногу, расстегнулся правый, вечно он расстёгивается, сейчас я его

 Не торопись,  солидно сказал пушистый кот рядом.

 Так бабушка же зовёт,  я не удивился говорящему коту.

 Зовёт. И надо спешить. Только дорога у нас с тобой дальняя.

 Дальняя? Улицу перейти!

 Не перейти,  наставительно пояснил кот,  а выйти сперва на Вторую Дачную, по ней до сквера Героев, повернуть на Первую Дачную, с неё на Осипенко, а с неё на Расковой, и уж только потом на Косую, а уж с Косой можно и к нам на Чкалова.

 Зачем?  удивился я.  Далеко так!

Коту я не удивлялся. Совершенно.

 Далеко,  согласился тот, не сводя с меня пристального взгляда.  Потому и спешить надо. Вкругаля пойдём. Посолонь А то опоздаешь  он сделал паузу.  К обеду опоздаешь, говорю.

 А, знаю,  засмеялся я.  Я Крапивина читал вчера. Голубятню на жёлтой поляне. Вот ты мне теперь и снишься. Я сплю, и ты из моего сна! Верно?

 Голубятню, говоришь?  Кот почему-то отвёл глаза, задумался.  Гм, ну да, конечно. Я из твоего сна, а ты спишь. Ну, вставай, соня! Мне недосуг. Ещё дел по горло.

И мы пошли я и пушистый кот. Прямо по Второй Дачной. Проехала мимо автолавка, белый автобусик с надписью Latvija над узкой щелью радиатора, свернула во Второй Дачный переулок, загудела призывно. Прополз медленно и солидно 408-ой Москвич, о, а вот и Победа дяди Пети, соседа нашего.

Однако ушли мы с котом совсем недалеко.

 Эй, задрыга!

Я вздрогнул. Рыжий Пашка, из параллельного «б», первый хулиган четвёртых классов. И с ним ещё двое, вечная парочка Синяк с Ремнём.

 Чё, в штаны наложил вчера?  ухмыльнулся Пашка.  Махаться один на один не вышел?

 А знаешь, что с теми бывает, кто трусит да крысит, через окно раздевалки сдрищивает?  осведомился Ремень.

Ремень здоровенный, стриженый под ноль, учителя от него все стонут.

Кота рядом со мной они словно не замечали.

 Кто крысит, тому тёмную устраиваем!  загоготал Синяк. Из всей троицы он самый хилый, но самый вредный и отчаянный.

 А с тобой, задрыга, и тёмную много чести,  Пашка сплюнул.  Мы тебя и так, при свете!

В животе липкий комок страха, и потом покрылся лоб.

Я тогда сбежал от них, да, через окно раздевалки, хотя договорился с Танькой, что что она меня подождёт.

После школы вместе до троллейбуса дойдём.

Но я испугался этой троицы, сбежал.

И Таня больше со мной уже не ходила и вообще долго не разговаривала.

Откуда тут взялись эти трое?! У нас каникулы! Учебный год уже месяц как кончился!

Я поглядел на кота, но тот сидел себе рядом, безмятежно умываясь.

 Кот!

 Какой кот?  удивился Пашка.  Ты мне зубы не заговаривай, задрыга! Говори, махаться будешь?

Махаться я не умею.

Не умею, но встаю, как положено.

Пашка ухмыляется, широко размахивается, намереваясь заехать мне в ухо.

Бабушка всегда говорила не дерись, угодишь в милицию, в детскую комнату, из школы вылетишь, в 9-ый класс не возьмут, в ПТУ пойдешь!

Драться нельзя, я знаю. Хулигану как с гуся вода, а тебе «жизнь сломают", твердят взрослые.

Но, пока Пашка замахивается, я чуть подшагиваю, и бью его прямой левой, с доворотом бёдер, прямо в большой веснушчатый нос

Ой!

Я же так не умею!

Я никогда никого не бил в лицо!

Пашка спотыкается, ломается, складывается пополам и падает.

Прижимая ладонь к лицу, а между пальцев алые струйки.

Синяк и Ремень пялятся на меня в немом изумлении.

 Бежим,  вдруг шипит мне кот.  Прыгай через него! Меж ними и бежим!

И мы бежим.

Хотя за нами никто не гонится.

Мы пробежали квартал по Второй Дачной, и кот впереди меня вдруг резко сворачивает в переулок Островского.

Там Вадька живёт. В случае чего к нему заскочим

 Заскакивать не будем, круга дадим,  слышу я от кота.  Ничего, успеем

И по-прежнему не удивляюсь. Ни своему умению, ни говорящему коту-поводырю.

Переулок Островского короткий, вон уже и Первая Дачная, над ней пыль видно, только что грузовик протащился.

И за пылью я вдруг вижу её.

Таньку Махнину.

Ту самую. Она стоит и глядит прямо на меня, глядит растерянно как-то, словно домашку дома забыв. Хотя, конечно, она никогда ничего не забывала.

 Т-тань?

Они что, сговорились все? Сперва Пашка с Синяком да Ремнем, а теперь ещё и она.

Щеки у меня горят. Ой, ой, ой, до чего же стыдно

Она меня ждала, а я струсил.

 Сашка, привет,  грустно говорит она мне.  Послушай, тут такое помощь нужна

Кот внимательно глядит на меня.

Мы опоздаем, мы точно опоздаем, если пойдём за нею.

Кот выжидательно смотрит.

Но, уж раз я заехал в нос самому Пашке ох, что будет-то, нажалуется наверняка, может, уже и в милицию побежал?  то

 Конечно, Танюх,  говорю я как можно более независимо.  Идём. Жаль, велика нету.

Она улыбается, и мы идём.

Идём дальше.

* * *

Дорога заканчивается.

Вот уже конец Косой улицы, видно начало нашей Чкалова. Сколько ж мы проходили? И почему я про бабушку не подумал? Что она скажет, когда узнает, что с нами приключилось?

 С бабушкой всё будет в порядке,  говорит кот. Ему тоже досталось.

Роскошная шубка кое-где подпалена, с другой стороны свисает мокрыми сосульками.

 Мы успели?  спрашиваю я. Почему-то мне кажется, что нет. Не зря же Таня крикнула, прежде чем исчезнуть «опоздаешь!"

 Успели,  удовлетворённо говорит кот.  Хотя и времени в обрез осталось.

 Постой,  говорю я.  То, что мы видели, там, на ручье через Осипенко

Кот отворачивается и вновь принимается вылизываться, хотя времени, говорит, уже не осталось.

 Те трое Трое мальчишек

 Не думай про них,  перебивает кот.

 Всему своё время,  добавляет он вдруг чужим голосом.

 Кот

Те трое на деревянном мостике, под которым мы пролезли, трое, которые звали меня

 Ну, чего «кот»?

Мы уже у самой калитки нашей дачи. В песочнице играет пятилетняя Ленка, внучка хозяйки.

 Это ж всё не просто так, да?

 Понял, да? Догадался, да?

 Трудно было не,  говорю я нет, уже не я. Взрослый и солидный, поживший человек.  Голубятня на жёлтой поляне тогда ещё не была написана. Крапивина я читал, но Мальчика со шпагой, в Пионере, а там никаких снов не было.

Кот что-то хочет сказать, но этот другой я его останавливает.

 Пашка это раз, когда я струсил. Танька это два, я её предал. И остальное там, на ручье, когда под мостом бежали, через воду

 Зато сейчас,  перебивает кот,  ты не струсил и не предал. Закрыл грехи свои.

 Грехи?  вновь усмехается тот я, который не я.  Грехов у меня много, кот, и таких, что

 А про них,  щурится он,  уже не тебе судить. С чего всё началось, с чего дорожка кривая потянулась то и грех.

Я сажусь на корточки, протягиваю руку, глажу мягкую шелковистую шёрстку там, где её не тронул огонь и не намочила вода.

 Кот,  говорю я.  Ты ведь не просто так кот, верно? Ты

 Как это «не кот»?  возмущается мой пушистый товарищ.  Самый что ни на есть кот! Вот, смотри сам! Лапсы, усы, хвост! Всё, как полагается!

 А кто у вас тогда «не просто так»?

 Собаки,  помедлив, отвечает он.  Не все, конечно. Но они да. Они служат. А мы мы коты, просто коты.

 Проводники  говорю я. Голова слегка кружится.

 Проводники,  соглашается кот.  Ты вот меня не помнишь, и хорошо

 Как это «не помню»? Я тебя прекрасно помню,  говорит я, который не я, совсем другим голосом.

 Мы с тобой были друзьями, долго-долго. Я работал, а ты сидел рядом, мурчал. Я спал, а ты приходил, топтался по одеялу, засыпал под боком. Только вот моего старшего ты больше всех любил, мне кажется.

Кот резко выгибает спину, глаза вспыхивают.

 Как?!  шипит он, но не зло, а скорее растерянно.  Ты не должен был! Ты не мог! Нельзя тебе про это помнить!..

 Ничего, дорогой мой,  я глажу кота, и он не отстраняется.  Не только вы умеете удивлять.