Своего отца Аня не знала. Он пропал, когда она еще была совсем маленькой. Вырастила ее мама и тетя, к которой они приезжали в деревню на все лето. Поэтому ей были не привычны такие объятья, но сопротивляться было бесполезно, уж очень они были могучие и крепкие.
Пойдем, милая, скажем завтрак подать на террасу. Нельзя упускать такое утро сказал он, ведя Аню, слегка и очень осторожно подпинывая собак, которые так и мешали своими радостными прыжками их ходьбе.
Марья Петровна, подайте-ка на террасу, мы там с Анюнькой позавтракаем, крикнул он в дверь за лестницей, из которой доносились побрякивания посудой, и так вкусно пахло горячим хлебом.
Аня не была в деревне с тех пор, как поступила в институт, и поэтому от свежести деревенского воздуха кружилась голова. Она со своим «сновидейным» отцом вышла на широкую террасу, прилегающую к дому крытым крыльцом. Здесь стоял круглый стол и широкие стулья с высокими спинками. Отец предложил ей сесть, отодвинув стул от стола, сделав галантный и в то же время шутливый поклон головой. Улыбнувшись, Аня приняла приглашение и села. Доброта исходила от него с той же силой, что и аромат от цветущих трав. Он много говорил про собак и охоту, про поездку в город для подписания хозяйственных бумаг, но Аня мало, чего из этого понимала и лишь одобряюще улыбалась в ответ. Ее все не отпускало непонятное чувство спокойствия под уже легким напылением страха. Все происходящее было каким-то потаенно знакомым и чужим одновременно
Тут принесли завтрак. Та самая Марья Петровна принесла большой поднос, на котором стояли тарелочки с жареным мясом, вареными яйцами в затейливых стопочках из фарфора и молодой зеленью с заправкой, высокий бледно-голубой чайник с чаем из трав, чашечки, малюсенький кувшинчик с молоком и еще дышащий печным теплом настоящий домашний хлеб. Расставив все на стол, она сказала, обращаясь к отцу:
Иван Гаврилыч, надобно еще чего? Или всего достаточно? Он одобрительно кивнул головой. Та сделала ответный книксен, неуклюже присев, затем повернулась к Анне, улыбнувшись, погладила ее по плечу и пошла в дом.
Ты сегодня молчаливая с утра. У тебя ничего не болит? продолжал Иван Гаврилыч, Чем сегодня будешь заниматься? Аня немного растерялась. Что ответить!? Если не знаешь, где находишься. Как знать, что делать?!
Нет, чувствую себя хорошо, ничего не болит, сказала она медленно, оттягивая время, чтобы подумать, как ответить на следующий вопрос. Единственное, что она смогла придумать, это общие слова: «Погуляю», «поработаю», «поучусь». На что отец разулыбался, развел руками и сказал сквозь умилительный смех:
Но только, чтоб в таком порядке.
Он благословил еду и принялся есть. Аня, от свежести воздуха и холодного обливания, так хотела есть, но не знала с чего начать. Решила взять, так давно манящий ее хлеб, и не удержалась от желания прижать его к носу, чтобы запомнить этот аромат. Такого вкусного, да еще из настоящей русской печи, хлеба она не ела никогда в жизни.
Мне тоже хлеб Марьи Петровны уж больно нравится. У нее талант прямо к этому. Кто бы не пробовал испечь, то же самое делал, но такого хлеба не выходило. Талант, душа, протянув последнее слово с хрипотцой и нежностью, Иван Гаврилыч тоже прижал хлеб к носу и вдохнул, наслаждаясь как ребенок.
Аня ела и думала явь это все-таки или сон. Все относились к ней так, как будто она жила здесь всю свою жизнь. Да и у нее где-то очень глубоко было такое же ощущение. «Но так быть не должно куда тогда деть современный мир с работой, с городом, с? Если это снится, то почему ощущения такие реалистичные?» От паутины мыслей зашумело в голове, и она непроизвольно затрясла ей как будто освобождаясь от липких пут. Отец поднял на нее глаза от тарелки и, прищурившись, оценивающе посмотрел. Аня, опомнившись, что не одна вздрогнула, но нашлась и, махнув пару раз рукой перед лицом, сослалась на назойливую муху. На что отец улыбнулся и принялся дальше есть, то и дело ухмыляясь и с удовольствием крякая от еды.
Мимо террасы по двору иногда пробегали какие-то люди в простых крестьянских одеждах, кто с ведрами, кто с косами, кто еще с чем. «Жизнь кипит, подумала Аня, но все равно с пыльным городом не сравнишь. Хорошо тут. Вот бы в лес». Только подумала она, как тут же на террасу, с веселым хохотом вбежали три молоденькие девушки с корзинами и, перебивая друг друга, спрашивают: «Можно мы Аннушку возьмем с собой в лес погулять, ягоды да травы пособирать».
Вот молодость все веселье ответил Иван Гаврилыч Конечно, можно, даже нужно, а то Анюнька что-то совсем тихая сегодня, гуляйте девочки, плетите венки. Ступайте с Богом»» Сказав это, он сам встал со стула и, поцеловав в лоб Аню, пошел в дом напевая какую-то песенку. Девочки сразу же обступили Аню со всех сторон с расспросами: как спалось, что, а главное, кто снился, купит ли Тятенька ей то самое платье, про которое она рассказывала. Аня не успевала отделаться от одного вопроса, как следовал другой, а за ним и третий. Так и не заметили, как очутились на опушке леса. Аня поняла, что в таком лесу она еще не бывала, даже в своем деревенском детстве. Деревья высокие и красивые, мелкого кустарника почти не видно, только в небольших низинах виднелись редкие кусты калины и черемухи. А какой воздух, им просто не надышаться.
Остановившись на опушке, Аня разглядывала всю окружающую ее красоту, пытаясь отложить в памяти каждую мелочь лесного пейзажа. Все выглядело совсем не так как в городе: листочки такие свежие и зеленые, как будто только что прошел дождь. Березки беленькие, с редкими полосками черных поясков. И травка такая низенькая, что каждый грибочек осенью будет видно издалека.
Оглянувшись назад, она увидела дом, из которого они с девушками пришли. Бледно желтого цвета двухэтажное здание с белыми колоннами и большой белой террасой, пристроенной к нему. Рядом с этим домом, метрах в ста, справа стояла небольшая церквушка, выбеленная начисто, с одним большим центральным золотым куполом и маленьким на шпиле звонницы. Красота в простоте и величии растворялась в огромном количестве зелени всевозможных кустов и деревьев. И так гармонично природа сливалась с постройками, что не было чувства бесцеремонного вторжения человека в нее, все существовало вместе, неотъемлемо друг от друга. Деревенских построек не было видно отсюда совсем, потому что они были сокрыты в зеленой массе лесов и подлесков. На горизонте виднелись поля, где, словно акварельными красками на темную землю, были нанесены легкие мазки прорастающих посевов. И солнце будто обнимало все это пространство своими теплыми лучами, проходящими сквозь большие золотисто белые кучевые облака, которые редкими островами медленно плыли в безмятежном голубом пространстве неба.
Две девушки с корзинами побежали в лес, а третья, что с лентами, уселась на траву и предложила сделать Анне то же, что и она.
Они любят ягоду собирать, могут надолго пропасть. Осенью, как грибы пойдут, их из леса вообще не вытащишь. А я нет, я больше люблю цветы и травы собирать да венки плести. Бери ленты, давай, у кого больше и красивее венок получится. Лихо вскочив и взяв корзину, она побежала в ложок неподалеку, хохоча так громко и звонко, что с деревьев у опушки взлетели птицы, спасаясь от внезапной шумной опасности. Аня встала и в растерянности побрела тоже в этот ложок, отметив для себя, как же ловко девушки чувствуют себя в столь длинных юбках. Поняв, что надо вспоминать, как когда-то в детстве она с тетей плела венки в деревне. Она решила положиться на интуицию. Стала рвать понравившуюся ей траву и цветы и пытаться их вплетать в венок. Поначалу дело шло совсем туго, но в очередной раз, разобрав начатый венок, Аня, наконец, поняла витиеватый принцип и дело пошло, как по маслу. Руки как будто сами знали, что делать. Она так увлеклась этим занятием, что не заметила, как пролетело время, и что она отдалилась от того места, на котором рассталась с девушками. Не успела она испугаться, как услышала, что ее кличут. Аня пошла на голос девушек и вернулась на то самое место, где уже с полными корзинами и готовым венком сидели и ждали ее девицы, похихикивая как обычно. Увидев Анну, девушка, которая решила соревноваться в плетении венков, подбежала к ней и попросила продемонстрировать ее рукоделие, Аня подняла венок над своей головой.