И когда она попросила, чтобы в его директорском кабинете в библиотеке собрались её друзья, поскольку им негде обсудить одно важное дело, он тут же согласился, не успев осмыслить странность подобной просьбы. Он удивился, когда Майя пригласила его присутствовать. Какое он имеет отношение к ним, к их делам? И представила она его диковато: городской служащий, сочувствующий нам.
До того дня он едва ли мог себе представить, что она член тайной антиправительственной молодёжной организации. Хотя какая она тайная, если они так легко пустили его на свои собрания? Выходит, он ничего про неё не знал? Спал с ней и не знал?
Его потрясение от услышанного на сборище было таким сильным, что он и не попытался возразить, когда Майя решила собрать всех в следующий раз здесь же, в его кабинете.
Похоже, в горячих и бестолковых головах будущих революционеров радостно созрела неосмотрительная мысль, что здесь они в полной безопасности. Они думают, что в органах работают такие же идиоты, как показывают в сериалах. Весь фильм идут по ложному следу, а потом их осеняет? В жизни вряд ли всё так. И он не даст и ломаного гроша за то, что их ещё не выявили и не разрабатывают. За себя он не боялся, что-нибудь придумает. Но Майя-то сознаёт, во что ввязалась? Исключением из РГГУ дело точно не ограничится. Хотя и его могут прижать. Кому интересно разбираться? Покрывал значит, виноват.
В тот вечер, два дня назад, после сбора вольнодумцев Майе захотелось проветриться душно очень было в его кабинете. Она, или не чувствуя раздражения любимого, или делая вид, что не чувствует, как ни в чём не бывало спрашивала, как ему показались её друзья. Он отвечал уклончиво, ребята, мол, интересные, но разговоры ведут странные. Майя в ответ взвилась:
Да сейчас почти вся молодёжь об этом говорит! Если мы не будем оказывать организованное сопротивление режиму, то она потратила несколько секунд, чтобы сформулировать, всему придёт конец. Вся эта нечисть восторжествует.
Какая нечисть?
Все эти путинисты, чиновники, коррупционеры.
Ты преувеличиваешь.
Тебе, конечно, виднее. Вот с нами, например, внучка крутого генерала полиции, Вика Крючкова, симпатичная блондинка, что у окна сидела. Полностью разделяет наши идеи. Ты её наверняка заметил. Она красавица. Моя однокурсница, кстати. Она тоже преувеличивает?
Он действительно обратил внимание на девушку, которая вела себя активно, твердила, что они мало работают в соцсетях, что надо кидать в Сеть протестные пост за постом, наращивать аудиторию, что Навальный действует неправильно, слишком топорно, что через соцсети провернули арабскую весну, а мы чем хуже? Ей возражали: так их легко вычислят, но блондинка только морщилась в ответ.
И в чём ваша цель? Он пока не выбрал, как ему с ней себя вести: будто ничего особого не произошло или же продемонстрировать своё подлинное отношение к этому бардаку.
Собрать как можно больше людей.
Для чего собрать?
Ты сегодня невыносим. Думала, ты сочувствуешь протестам.
С чего это?
Иначе я бы тебя не полюбила.
Она впервые тогда сказала о любви к нему; так, впроброс, небрежно, как будто это и не особо знаменательно.
Раньше, в юности, он частенько не мог заснуть. Мысли и впечатления переполняли, вытесняли сон. Потом он наловчился справляться с этим: почитать книгу, послушать барочную музыку (особенно нравился Куперен с его самой изысканной из современников мелодикой), а если уж не получалось выспаться, он не разрешал себе спать днём, чтобы к вечеру падать с ног.
Но в ту ночь, после ошеломляющего явления Майи в образе смутьянки, бессонница, как строгая учительница без косметики, вся в сером, металлическим голосом диктовала свой диктант и ни одним намёком не выдавала, скоро ли последнее предложение.
Он размышлял о том, что ему выпало наблюдать. Что это вообще за идиотизм собираться и обсуждать, как они начнут организовывать митинги? Они надеются, что власть испугается их, осознает свою ничтожность, дрогнет и уйдёт сама? Бред! Или он не разобрался и они готовят себя к роли мучеников? Не похоже.
Конечно, не только о протестах они говорили. Там слышалось что-то ещё, иное, сильное, безжалостное, уверенное в своей правоте. Восстанавливая в памяти сегодняшние разговоры, он немного жалел, что не принял в них участие. Вероятно, если бы он не был так поражён, мог бы порассуждать кое о чём с ними на равных. Майя не так уж и не права. Он и сам всё чаще задаётся вопросом: куда всё катится? Но что бы они о нём подумали? Кто он? Наверняка сейчас расспрашивают у Майи в каких-нибудь чатах, кто он ей. От этих мыслей ему стало противно, будто поймали за чем-то постыдным. Нет. Всё же они опасные глупцы.
После смерти сначала папы, а вскоре мамы он в квартире пользовался только своей комнатой. В остальных ему как-то нечем было заняться, заходил изредка, старался ничего не трогать, и комнаты постепенно приобретали всё более нежилой вид. Майя же, навестив его жилище впервые, освоилась в гостиной на удивление быстро: сразу взялась что-то перебирать на старом массивном комоде, переставлять в книжном шкафу, не реагируя на его вялые протесты и объяснения. Добралась и до родительской спальни, правда, там хозяйничать постеснялась, словно те, кто здесь когда-то спал, вот-вот вернутся и укорят её за то, что прикасалась к их вещам.
Её поведение расстроило, показалось беспардонным, но уже после ухода Майи он открыл для себя, что его снова ничего не пугает дома, будто здесь никогда не гостила смерть. Вещи, умершие для него вместе с родителями, внезапно ожили. Выходит, девушка оказалась права. Смерть уходит от нас вместе с теми, кто умер. Задерживать её ради памяти глупо. Память об ушедшем внутри нас, и ей не требуется ничего внешнего, никаких зацепок, артефактов, уловок
Поняв в ту ночь, что скоро не уснёт, он устроился в гостиной с новым романом Водолазкина, которого всегда читал в охотку, но смысл предложений ускользал. Пришлось отложить том в белой обложке с загадочным названием «Брисбен».
Майя и её друзья живут с уверенностью, что сторонники нынешнего режима уже старятся, теряют силы и скоро уйдут в небытие. Этим, по их мнению, необходимо воспользоваться. Они обмусоливали свою идею со всех сторон, видно было, что не первый раз. Компания делилась на тех, кто рекомендовал не торопиться и выжидать, и на тех, кто требовал решительных действий. Кстати, блондинка, что, как выяснилось, приходилась внучкой какому-то полицейскому начальнику и училась вместе с Майей в РГГУ, придерживалась радикальных взглядов. Забавно! Ей-то чего не хватает?
Голод, верный спутник стресса, напомнил о себе ближе к двум часам ночи. В холодильнике, как назло, ничего не нашлось. Он открыл пачку гречки, насыпал в кастрюлю, залил водой и поставил на средний огонь. Придётся подождать, пока сварится.
Он положил три подушки одна на другую и удобно устроился перед телевизором. По каналу «Звезда» демонстрировали советский прибалтийский детектив «Двойной капкан». Снято было качественно, и он засмотрелся. Прибалтийские детективы особая статья советского кинематографа. В них большинство прибалтов любит русских и советскую власть как избавителей от всего самого плохого, а проклятые европейцы постоянно пробуют эту любовь подорвать. Здесь милиционеры назначают встречи в барах, делают это неохотно, но им по долгу службы надо знать, как ведут себя прожигатели жизни, как тратят незаконно нажитые средства Только острый дух из кухни заставил его чертыхнуться и побежать выключать огонь. Гречка, слава богу, пригорела не сильно.
Еду принёс в комнату. Разместил тарелку на прикроватной тумбочке. Вспомнил, как мать всегда ругалась с ним из-за этого, призывая трапезничать или в столовой, или, на самый крайний случай, на кухне. «Это неправильно есть там, где спишь. Потом крошки, пятна. Антисанитария», сокрушалась она. Хозяйственные дела были чуть ли не единственной областью, где она не заставляла себя делать всё, как отец, думать обо всём, как отец, приходить к таким же, как он, выводам.