Шурочка, или Повесть первой любви - Наталья Баклина

Наталья Баклина

Шурочка, или Повесть первой любви

Пролог

Дочь явилась поздно ночью, стараясь не очень шуметь. Но Шурочка услышала. Она не могла заснуть, пока Дашки не было дома, хоть и знала, что её парень проводит её до дверей. Вот и сейчас, услышав, что дочь шуршит на кухне, Шурочка вышла к ней, зевая.

 Даш, ты чего так поздно? И парню твоему в ночи домой ехать.

 Ничего, доедет, он на такси хмыкнула Дашка, что-то отыскивая на верхней полке стенного шкафчика.  Мам, а где было какао? Не найду.

 Так вот же, правее,  кивнула в сторону жёлтой упаковки Шурочка.

Дашка выдернула упаковку с полки, резко щёлкнула клавишей чайника, со стуком поставила чашку на стол, закинула две ложки растворимого какао. Раздражённо оглянулась:

 А зефир? Зефир где?

 Там же был, глубже посмотри,  подсказала Шурочка.

 Нету,  не нашла Дашка.  Да и хрен с ним!

Она залила кипятком порошок в чашке, размешала, нервно позвякивая ложкой и собралась унести какао в свою комнату.

 Даш, погоди,  мягко остановила дочь Шурочка.

Обошла Дашку, потянулась к полке, нашла банку с зефирками, спросила:

 Сколько кинуть? Две, три?

И тут заметила, что Дашка кусает губы, чтобы не разреветься.

 Ну, ну, милая! Что случилось?

И Дашка перестала сдерживаться. Уткнулась матери в плечо, захлюпала, мигом залив ночнушку слезами.

 Мам, мы переспали.

 А чего ревёшь-то, глупая?  прижала к себе дочку Шурочка

 Не знаю Я думала, будет лучше. А получилось

 Он тебя обидел?  встревожилась Шурочка.

 Нет. Просто как-то всё Не знаю.

 Даш, это твой первый опыт, это нормально,  погладила Шурочка Дашку по спине.  Вот привыкните друг к другу, притрётесь

 Мам, ты что?  возмущённо отстранилась Дашка.  Не хочу я к нему притираться. Я вообще его больше видеть не хочу!

 Даш, ты его не любишь, что ли?  удивилась Шурочка.  А зачем тогда?

 Мама, ты что!  дёрнула плечом Дашка. Схватила кружку с какао, кинула туда несколько зефирин. Независимо отхлебнула.   Сейчас не прошлый век! Я и так как из нафталина! Мне уже почти восемнадцать, а наши девчонки с шестнадцати лет с мальчишками живут. Да у нас в группе только две девственницы оставалось я и Барышева Ирка. Но Ирка страшная как смерть, на неё никто и не смотрит. А на меня смотрят, но я боялась. А сегодня решилась. И распрощалась с этой распроклятой девственностью!

Она залпом допила какао и решительно стукнула чашкой о стол, будто припечатала.

Теперь я как все!

 Даш, ты будто сама себя уговариваешь, что всё в порядке и по плану. Ты его хоть чуть-чуть любишь?

 Костика? Мам, да при чем здесь любовь!  отвернулась от Шурочки дочь.  Это просто случилось. Обычный физиологический акт!

 Физиологический акт это на унитазе посидеть,  хмыкнула Шурочка.  Он был груб?

 Нет,  опять задрожали губы у Дашки.  Он старался. Но я я чувствую себя использованной. Как будто он присвоил меня. Видеть его не хочу!

Шурочка взяла дочь за руку, потянула к столу. Усадила. Села напротив.

 Даш, так бывает,  мягко сказала она.  Мне кажется, он хороший парень.  Дай ему шанс. Не сейчас, позже,  вскинула она ладонь, останавливая Дашкины возражения.  Просто побудь пока с этим, привыкни. Вы предохранялись?

 Нет. У меня безопасные дни,  мрачно скривилась Дашка.  Ладно. Всё нормально. Правда. Костик не самый паршивый вариант для первого раза. И я ведала, что творю.

Она решительно поднялась из-за стола.

 Я в душ и спать. Мам, правда, я уже в порядке.

Дашка вышла и вскоре зашумела в ванной. А Шурочка налила себе чаю и начала разбираться в собственных чувствах, которые всколыхнули Дашкины слова. Она говорила про одногруппницу, девственницу и уродину

Неужели? Шурочка замерла, прислушиваясь к звукам воды из душа. Неужели Дашка, её красивая самоуверенная дочь, доказывала себе этой ночью, что она не уродина? Проверяла свою качественность с Костиком, которого не любит, а просто подвернулся?

 «Ох, неужели и она? Неужели, как и я?»

Она легла спать, но сон не шёл. Шурочка вспоминала, как все случилось у неё. Был 1987-й год

 Глава 1

Чёлка мешала. Не то, чтобы она свешивалась на очки,  само ощущение волос на лбу было непривычным. Новой причёске шёл второй день, и Шурочка пока осваивалась с новоприобретёнными кудряшками. Желание остричь волосы крепло в ней все два месяца каникул, но мама отговаривала: «Волосы у тебя жидкие, непослушные. Длинными, ты их хоть в пучок соберёшь, а повиснут прядями не уложишь!». И Шурочка боялась испортить стрижкой свою и так неприглядную внешность. Ещё вихор этот

Она хорошо помнила свою последнюю стрижку. Ей было шесть лет, и мама отвела её в парикмахерскую, мечтая, как куцые дочкины косички превратятся в аккуратное каре с ровной чёлочкой. Тогда и выяснилось, что у лба Шурочкины волосы растут не вниз, а вверх, вихром. И чёлочка, как ты её ни прижимай, оттопыривается загогулиной. Шурочка с полгода, пока волосы отрастали, ходила с бантом, завязанным чуть ли не на лбу. Разочарованная мама собирала вихрастую чёлку и крепко-накрепко завязывала её в короткий хвостик, причитая, как же дочке не повезло с волосами. Да и с внешностью тоже

Маме было виднее, и зеркало отражало Шурочке мамину правоту. Щёки толстые, нос курносый, конопушки. Волосы туго стянуты на затылке чего позориться с такими-то волосами.  Очки ещё Очки Шурочка надела в десять лет, и окончательно записала себя в дурнушки.

Но робкая надежда, что внешность можно изменить, в неё всё-таки жила. А после первого года самостоятельной жизни в студенческой общаге, эта надежда превратилась в решимость.

И, вернувшись с каникул и опять расставшись с мамой, Шурочка всё же решилась. Постриглась. А чтобы волосы не повисли, как предрекала мама, сделала химическую завивку. И волосы неожиданно легли красивыми крупными кольцами, и даже слегка изменили цвет, стали каштанового оттенка. Теперь волосы непривычно закрывали лоб, и Шурочка постоянно убирала их пальцами.

Вот и сейчас она откинула чёлку со лба, вчитываясь в объявление на дверях деканата. «Группы 9331 и 9332 26 августа в 1000 сбор с вещами возле восьмого корпуса». Значит, уже завтра им ехать на отработку куда-то в колхоз или совхоз.

Шурочка ещё раз мысленно пробежалась по списку вещей, которые планировала взять с собой: три футболки, пару штанов, свитер, куртку, кеды, тапочки, резиновые сапоги.  Спортивный костюм ещё надо взять, красный он, как пожарная машина, но тут уж какой маме удалось достать. Предстоящая поездка волновала: она, наконец, попадёт в настоящую деревню! Романы о жизни в деревне Шурочка всегда читала с удовольствием. Какие в этих книжках были трактористы и доярки! Как красиво они друг друга любили! Как складно рассуждали о будущем и как дружно строили колхозную жизнь! Они пели и плясали под гармонь, романтично сидели под звёздным небом на завалинках, встречали рассветы в росистых травах, и всё в их жизни было понятно и хорошо.

В Шурочкиной жизни было не очень понятно. И не очень хорошо: в её уже восемнадцать у неё ни разу не было отношений. Отношений хотелось. А они не случались парни её не замечали.

А она их замечала. Тихо влюблялась. И ждала.

Ей с самого детства было жизненно необходимо в кого-нибудь влюбиться и по кому-нибудь вздыхать. Дни приобретали особую наполненность, когда было кого выискивать взглядом в школьных коридорах. Когда учащался пульс, если Он вдруг мазнул по ней случайным взглядом. Приобретали наполненность и вечера, когда ей было о ком мечтать перед сном. В мечтах Он падал к её ногам и клялся в огромной и пожизненной любви. Избыток чувств Шурочка изливала стихами в толстой тетради, укладывая в рифмы «вновь-любовь» и «тебя-любя».

В эти игры Шурочка играла лет с десяти. Имена и лица у Него были разными то Андрей из параллельного класса, то Сергей из пионерского лагеря, то Володя с соседней парты Если бы Шурочка вела дневник, то список «объектов» к её восемнадцати составил бы пару страниц, не меньше. За первый курс института в этот список добавились три одногруппника и два однокурсника с факультета.