Ой! Я вцепилась в руку Райана и второй рукой.
Он подпрыгнул.
Не дрейфь. Это чучело, сказал Бьорн.
Я посмотрела в незрячие блестящие глаза белого медведя.
Ничего себе способ завлечь людей в магазин выставить в витрине главного местного хищника.
Райан засмеялся.
Мы миновали женщину, выгуливающую двух хаски, потом пару поджарых мужчин в лайкре, кативших посреди улицы на лыжах, словно ничего легче в мире не бывает.
Непременно надо раздобыть лыжи, сказал мне Райан.
Моя двоюродная сестра, Астрид, продает старую пару, сказал Бьорн. Можете у нее спросить, она будет в пабе.
Я страшно неспортивна, но, может, лыжи совсем другое дело? Мне нравилась идея легко скользить по снежной глади. Выглядит куда достойнее, чем брести, проваливаясь в сугробы.
Мы добрались до паба и вслед за Бьорном вошли в маленькую прихожую, вдоль стен которой выстроились уличные сапоги и ботинки. От сырой одежды в воздухе висел резкий запах мокрой псины. Бьорн вытащил из кармана куртки тапочки с флисовой подкладкой.
Тут есть некоторое количество запасных пластиковых. Внутрь в уличной обуви не заходят.
Я отыскала кроксы своего размера и стянула ботинки и комбинезон. После мучительных раздумий, что носят в бар в Арктике, я остановилась на алом платье-свитере и массивных золотых сережках. Но едва вошла, сразу же поняла, как опростоволосилась. Все остальные женщины были в лыжных штанах и флисках или толстых шерстяных свитерах. Не будь снаружи так, гм, арктически, я бы торопливо метнулась домой, чтобы надеть что-нибудь менее парадное.
Джин с тоником? спросил Райан.
Да, пожалуйста.
Не переживай, выглядишь просто отпадно.
Райан обладал сверхъестественным чутьем на моменты, когда я начинала из-за чего-нибудь паниковать. То ли так, то ли я а) была суперпредсказуема, б) непрерывно впадала из-за чего-нибудь в панику.
Он пробился к стойке, вдоль которой выстроился ряд подсвеченных сзади бутылок. Я осмотрелась, выискивая, куда бы сесть. Полукабинки, освещенные свисающими с потолка лампами, контрастная черно-белая роспись на стенах. Мир так глобализован, что большинство подобных мест могут находиться где угодно и этот паб не был исключением. Возможно, именно поэтому все тут сидели в верхней одежде, а мужчины поголовно были еще и небритыми в доказательство, что они и в самом деле находятся в дикой глуши, даже если и потягивают виски тройной перегонки и пинты «Амстела».
А вот и Астрид, сказал Бьорн.
Я посмотрела в ту сторону, куда он показывал, и увидела дружелюбную с виду женщину в вязаном свитере, с неряшливым хвостом песчано-русых волос. Она разговаривала с мужчиной, более чем успешно достигшим того облика бывалого полярника, к которому, похоже стремилась вся местная молодежь. Он сидел с компанией за соседним столом и, разговаривая с Астрид, что-то вязал. Заметив Бьорна, Астрид прервала разговор и помахала нам.
Это мои новые соседи, Майя и Райан, сообщил ей Бьорн.
Привет, сказала она, подвигаясь, чтобы освободить нам место. Только приехали? Откуда вы?
Да, приехали только что. Мы из Лондона, ответил Райан.
А акцент вроде бы не британский. Австралийский?
Почти. Я из Новой Зеландии.
Ой, простите.
Райан пожал плечами:
Ничего страшного.
А вы, Майя? Тоже родом из Новой Зеландии?
Не, я выросла в Англии.
Первые семь лет она жила в Индии, сообщил Райан.
Про Индию я почти ничего не знаю. Кроме того, что там очень жарко, почему я там никогда и не была, сказала Астрид.
Честно говоря, я и сама о ней не то чтобы много знаю. Как там жила и то почти не помню. Наверное, слишком мала была, призналась я.
Что, правда? А вот мои первые воспоминания как я в два года надул прямо в комбинезон, потому что молнию заело, сказал Бьорн.
Спасибо за откровенность. Астрид легонько стукнула его по плечу.
Я неуютно поежилась под их вопросительными взглядами. Я и в лучшие-то времена не любила оказываться в центре внимания. Бьорн с Астрид были не первыми, кого удивляло, что я не помню детства, но психолог заверил меня, что для иммигрантов совершенно нормально забывать прошлое из-за стресса от переезда в другую страну. У него даже нашелся занятный термин на этот счет диссоциативная амнезия.
А вы, Астрид, чем тут занимаетесь? спросил Райан, бросаясь мне на выручку.
Катаю туристов на собачьих упряжках.
Она работала в финансовой корпорации в Осло, добавил Бьорн. Я всегда на нее наезжал, что она продалась неведомо кому, а она просто копила на то, чтобы открыть свое дело и заниматься, чем хочется.
Ух ты, потрясающе, сказал Райан.
Если вам интересно, могу взять вас прокатиться. Сейчас у меня затишье.
Мы бы с радостью, правда, Майя?
Абсолютно, согласилась я. Катание на собачьей упряжке входило в список всего того, что мне не терпелось попробовать.
А сами вы кто? Что тут делаете? спросила Астрид.
Работаю в том же проекте по изучению белых медведей, что и Бьорн, ответил Райан и с жаром пустился в разъяснения.
А вы, Майя? спросила Астрид, когда ей наконец удалось вставить слово.
Я работала в отделе трудоустройства в университете, но тут, боюсь, найти что-нибудь в том же роде затруднительно.
Майя подумывает податься в повара, сообщил Райан.
Ну-у, может быть.
Она великолепно готовит. Ходила в кулинарный колледж и может приготовить что угодно: хоть суфле, хоть буйабес, хоть дим-самы.
Вот это да. Я даже не знаю, что это такое, потрясенно проговорила Астрид.
Райан произнес «бульябез», но я не стала его поправлять. Он потянулся под столом взять меня за руку, но я выдернула ее и поднялась.
Выйду покурить.
Я опрометью кинулась к куртке. Я знала, что Райан теперь наверняка стыдится за мою резкость, а может, даже слегка задет. Он всегда призывал меня не тушеваться в компаниях, но мне было просто необходимо выйти из этого разговора. Я уже год принимала таблетки от тревожности и несколько месяцев продержалась относительно стабильно, но при одной мысли о возвращении в профессию у меня начались спазмы в желудке.
Мороз на улице стоял такой, что я пошатнулась. О том, чтобы снимать перчатки, и речи идти не могло, так что разжигала сигарету я целую вечность. Но в конце концов справилась и встала у стеночки, глядя, как снежинки вьются и роятся в свете ближайшего фонаря. Курение было для меня единственным железным предлогом удрать с какого-нибудь социального мероприятия и немного передохнуть. А значит, оно входило в мой арсенал приемов избегающего поведения проще говоря, уменьшало мою тревожность в краткосрочном плане, убирая меня из социально-стрессовой ситуации, но в долгосрочном плане формировало поведенческий паттерн уклонения, не позволявший мне взглянуть своим страхам в лицо, а заодно сформировало и привычку, избавиться от которой мне не удавалось.
Я заранее знала все, что скажет мне потом Райан. Что я не должна позволять тревожности становиться на пути моих желаний. Что иногда приходится как следует потрудиться, чтобы попасть туда, куда тебе надо. И по обоим пунктам он будет прав, но он просто никогда не сталкивался с токсичной обстановкой на иных профессиональных кухнях. Всякий раз, если я вдруг начинала грызть себя за то, что отказалась от мечты стать поваром, я напоминала себе, почему бросила это дело.
Причины, по которым я отказалась от профессиональной кулинарии
Длинные смены и постоянная работа по вечерам и выходным.
Перестаешь любить еду. Попробуй приготовь за неделю сотню куриных котлеток по-киевски, и ты скоро смотреть на них не сможешь.
Мой кошмарный босс, Крейг. Такой урод! Ты битый час возишься, готовишь соус. А он пробует и выливает все в раковину только потому, что соли маловато или консистенция чуть-чуть жидковатая словом, из-за чего-то легко поправимого.
Быть единственной женщиной на кухне очень непросто. Постоянные шуточки про мои сиськи или задницу, а стоит мне дать отпор, сразу начинаются вопросы: у тебя что, критические дни?
Расистский сушеф, Джек, вечно талдычивший, что важны все жизни, не только черные.