Добрый дядя Хосе, а что вы думаете об этом иностранце? поинтересовалась с наигранной наивностью у водителя Исабель.
Госпожа Исабель, я стараюсь избегать сплетен, заверил дворецкий, когда автомобиль въехал обрамленную мрамором белокаменной набережной бухту, в самом центре вздымались вверх среди красных черепичных крыш приятных домиков стеклянные башни нескольких небоскребов, что являлись собой подарками французской метрополии, хотя и находились в собственности одного именитого международного банка.
Дядя Хосе, вы ведь не позволите юным дамам оказаться обманутыми подлым обольстителем в маске добропорядочного юноши? говорила рассудительно Иглесиас, добиваясь комментария умудренного опытом дворецкого, даже Мари было интересно услышать его слова.
И вам не жаль своего старика? поинтересовался с непринужденной усмешкой в голосе Леон, лимузин мчался у ближней к морю линии домов, первые этажи которых были заставлены шумными кафе и ресторанами, веранды под тканевыми зонтиками имелись и на чистых пляжах.
Было бы и вправду очень интересно услышать ваше мнение, дядя Хосе, прервала молчание, наконец, полная искренности Мари, своим веснушчатым носом приблизившись к окну возле себя, сразу за которым в тени липовой аллеи протянулись ряды магазинчиков с широкими витринами.
Этот манерный юноша тоже произвел на меня приятное впечатление, но мне все еще трудно поверить, что ему хватило одного взгляда, чтобы решить нашу проблему, признался просто Леон де Виньялес, засматриваясь на выстроившиеся в порту силуэты грозных эсминцев под трехцветными полотнищами флагов. Хотя если я ошибаюсь, и этот подлец вознамериться сделать что-то очень нехорошее моим дорогим господам, то он будет вынужден встретиться с отставным разведчиком, добавил с шутливой угрозой Хосе, заставив обеих подруг позади себя звонко рассмеяться.
Лимузин оставил центральный проспект, на вершине которого за пальмовой аллеей сада возвышался фасад губернаторского дворца, где с момента провозглашения независимости архипелага располагалась мэрия Руана, и в перерывах между отпусками и светскими приемами трудился старательно над благом островного народа Алехандро Иглесиас.
Знаете, ведь Мари следует обязательно навестить папеньку, сказала Исабель, думая прежде всего о том, как бы устроить встречу своей подруги и их нового знакомого, умудренный опытом дворецкий и Мари сразу распознали это в ее словах.
Я ведь уже слышал о сегодняшней вечеринке, не думаю, что господин Леклер был бы рад об этом узнать, уверял Хосе, в продолговатом боковом зеркале возле него нашли свое отражение удаляющиеся громады трех небоскребов, фигуры обелисков наливались отраженным от водной ряби лучами света.
Сеньорита Исабель права, я так давно не появлялась в их доме, призналась Мари, взгляд ее бездонных голубых глаз выражали доверие к словам дорогой подруги, и этот прием тоже был хорошо известен дворецкому еще по ее отцу.
Надеюсь, господин мэр найдет время сообщить об этом визите моему шефу, сдался на своих условиях Хосе, понимая, что шестнадцатилетняя Мари уже не ребенок, которого он все еще видел в ней.
Для меня вы все еще волшебник, заверила восторженно Леклер.
В следующие пару минут гротескный лимузин вскарабкался на правую оконечность бухты по извилистому серпантину, где над ровными рядами улиц в гордом одиночестве среди зеленых лугов возвышался двухэтажный особняк Леклеров в старом колониальном стиле. Каменные колонны на манер английских дворцов обрамляли пышные натянутые над чайными беседками бархатные полотнища, а в фасаде угадывались присущие готическим испанским церквям черты, дорога переднего двора между ухоженными лужайками за калиткой была вымощена песчаником.
Ничего не поменялось в ваше отсутствие? обратился с ласковой улыбкой к своей госпоже дворецкий.
Даже фонтан работает исправно, заметила удивленно из окон машины Мари, лимузин остановился в двадцати шагах от крыльца, обходительный Хосе, выйдя из машины, поспешил отворить задние двери.
Дорогая, прислуга потрудилась даже выстричь траву и высадить сиреневые агератумы, восторженно сообщила неравнодушная к цветам Исабель, зная, что Леклер не слишком в них разбирается, густые пятна крошечных лепестков колыхались прямо у ее ног.
Прислугу сегодня я уже распорядился отпустить, чтобы у вас было время вновь привыкнуть к дому, сказал своей госпоже внимательный дворецкий, Хосе хорошо помнил, насколько сильно Мари стеснялась прислуги, от чего при случайной встрече с кем-то из их числа часто робела.
Беспечные подруги подбежали к крыльцу дома, в то время как Леон за их спинами одним нажатием на экран смартфона открыл главные двери и зажег огни фонарей и люстр во всех помещениях. Леклер в однотонном платье на своих хрупких плечах повела за собой Иглесиас, и они, миновав лестницу главного холла перед гостиной, оказались у дверей комнаты Мари, словно бы эта сцена происходила много лет назад, когда они были совсем еще детьми.
Словно весь Руан уместился в этой комнатке, призналась гостья в пестром платье, предвосхитив тот миг, когда ее подруга откроет двери, и они вдвоем окажутся посреди продолговатого зала, сдержанное убранство которого нисколько не изменилось за прошедший год.
Будто бы и не было этой вечности вдали от дома, выговорила восторженно Мари, сделав несколько шагов к отглаженным шторам из роскошных тканей, и отворила высокое от самого паркетного пола окно с деревянными рамами, за которым находился милый балкончик с решетчатой оградкой, точно как в городах старого света.
Дядя Хосе, окликнула ребячески дворецкого на лужайке перед домом Леклер, тот в темном пиджаке на своих плечах помахал рукой в ответ.
Он знал, что ты непременно выйдешь сюда, заверила с ласковой усмешкой Исабель, стоя позади дорогой подруги, чьих локонов светлых волос коснулся робко теплый ветер.
Леклер и Иглесиас вернулись в комнату, где Мари не без помощи своенравной гостьи привела себя в порядок после перелета и сменила платье, позволив себе оголить плечи и собрать волосы.
И еще восточные духи: папенька рассказывал, что мама предпочитала именно их, сказала Исабель и в довершение выдуманного за несколько мгновений образа вытащила из шкафчика флакон с шафрановыми масляными духами, своей чрезмерной скрупулезностью заставив Леклер рассмеяться.
Я правду говорю, заверила повторно с фальшивой обидой в голосе Иглесиас, но продолжила прихорашивать свою подругу перед зеркалом, точно бы они находились в гримерной комнате.
Верю, моя дорогая Исабель, произнесла не сразу Мари, с интересом и неприкрытым восхищением разглядывая себя в зеркале, словно бы преображение не было для них частью забавы.
Гостья внесла последние штрихи и пропела своим ангельским голосом торжественный мотив, который ей приходилось слышать во время официальных мероприятий и частых дипломатических визитов в Руан, поскольку протокол часто предполагал присутствие дочери мэра на важных и не очень церемониях.
Боюсь, твой папа теперь меня точно не узнает, прокомментировала Мари, когда ладонь подруги легла ей ласково на заколку.
Пусть так, говорила легкомысленно Исабель. Госсекретарь Мари Леклер нашла свободную минуту, чтобы уделить внимание родному архипелагу маркиза Ламберта и лично посетить Руан, с наигранной торжественностью проговорила последовательно гостья, и подруги следом рассмеялись искренне. Мягкие огни ламп по периметру продолговатого зеркала налили их лица студийной бледностью, словно бы им обеим предстояло вскоре выйти под прицелы телекамер надоедливых журналистов.