Огромный. Учитывая, что всё началось с разбушевавшегося природного явления, а закончилось тем, что вокруг нас стали водится пожирающие людей волны. Шансы на появление нового фокуса велики.
И что ты думаешь?
Думаю, что нам впредь нужно быть ещё осторожнее. К играм в выживание я привык и даже в какой-то степени полюбил их, но ощущение того, что за нами по пятам носиться смерть, меня малость угнетает. Он выдохнул. Я не хочу умирать.
На то мы с тобой и в одной лодке. Никто из нас не позволит друг другу погибнуть. Луис протянул руку Тому. Вместе.
И до конца.
Том сел на еле уцелевший диван:
Ты поправишься примерно через 2 дня. На третий мы пойдём на юг. Если вновь столкнёмся с проблемами в виде открытой раны в любой части нашего тела, то придётся одному из нас в следующий раз выйти за медикаментами.
Что не так?
На складе пусто. Остались только бинты и анальгетики.
В самый раз.
Луис, мы не можем.
Том, поодиночке мы никуда ходить не будем.
А если одному из нас станет хуже и понадобятся лекарства?
А если всё будет нормально и они вообще не понадобятся?
Я пытаюсь мыслить рационально.
Я тоже, Том. Ты волнуешься за спасение наших жизней, поэтому говоришь о лекарствах, а я переживаю за то, что смерть может прийти за нами, когда мы будем бродить поодиночке. Мы думаем об одном и том же. Мы тревожимся об одном и том же. Как бы мы не пытались мыслить рационально в условиях, в которых мы превратились в овец, загнанных в овчарню, мы ничего поделать не можем. Поэтому приходиться выбирать.
Хорошо. Тогда в процессе изучения ещё одной стороны сделаем акцент на заброшенных аптеках.
Которые скорее всего будут обчищены.
Да, но.
Я тебя понял.
В их дружеских отношениях не было места самолюбию, появлению власти, командованию. Они чётко понимали важность своего существования, поэтому относились ко всему с уважением. Их поступки, действия, мысли, поведение всё это было пройдено, съедено и переработано каждым из них.
Том и Луис понимают, что друг без друга они как без рук, поэтому в любой удобный момент не станут выкидывать какой-то трюк в свою пользу, который может как-то негативно сказаться на другом. Они окружены взаимопомощью, вместе обдумывают различные ситуации, находя в них всевозможные исходы, принимают совместные решения, приходя к общим выводам. Друзья работают сообща и всегда выслушивают друг друга, так как любой разлад, который среди них уже не может просто так появится повод для беспокойства. Маленький возникший минус среди массы проблем, окутавших весь их бункер снаружи, ни к чему.
В прошлом Луис был заядлым ботаником с выраженным чувством, которое, обычно, не было присуще людям похожим на него. Он ощущал в своих действиях свободу и никогда не был скован вымышленными цепями, которые самостоятельно накидывало на себя половина его окружения, так же как и он занимающиеся наукой. Такие люди как он, двигали настоящим, чтобы оно поскорее стало похожим на представленное будущее.
В юношеские годы Луис был ботаником, но позже выдвинулся в кандидаты самых настоящих гениев своего дела. Парень создавал вещи, о которых люди не могли даже подумать. Когда руки доходили до работы он всегда пытался как можно лучше сфокусироваться на первичном, главном деле, исключая вторичные обязанности.
Если в юношестве его докучали, он всегда мог дать отпор. После случая, когда он чуть не убил парнишку, который лез ко всем без всякого повода и предварительных ласк, к нему больше не приставали. Его борьба с тем ходячим выкидышем, которая в дальнейшем могла бы сломать Луису жизнь, никак не отразилась на его психике. В его голове никогда не было места жестокости. Мозг Луиса был наполнен расчётом, который показывал ему, что до смерти того дуралея из провинциального города осталось ровно 4 удара.
Луис занимался инженерией и часто оставался в университетских кабинетах допоздна. Один из преподавателей, замечая острый потенциал, яро вырывающийся в юном даровании, не выдержал и сделал дубликат ключей от своей аудитории, чтобы парнишка мог сидеть за конструкторами столько, сколько захочет. Всё проводилось втайне от высшего правительственного сената, медленно и гордо попивающего замызганную бутылку виски в кабинетах, на входной двери которых висела вывеска «директор». Поэтому Луис, чтобы не влетело ни его преподавателю, ни ему самому, часто оставался ночевать в аудитории, в которой проводил большую часть своего свободного времени.
А Том в отличие от своего друга всю жизнь был троечником с большими, постоянно двигающимися извилинами в мозгу, о количестве которых было известно только ему самому. Парень построил собственный вечно работающий безупречный механизм в голове, который время от времени предоставлял ему ответы на все интересующие вопросы.
Ему не было никакого дела до слова «доказать» кому-то что-то. Он и так знал, что сможет добиться. Если действительно захочет.
Том никогда не выжимал из себя все соки в учёбе, ему не хотелось делать всё, чтобы затмить перед собой косые взгляды людей, думающих, что он ни на что не способен. Парень знал свой потенциал и прекрасно понимал, что самое главное знать о себе цену, а с этим, к счастью, у него не было проблем. Причем, самым забавным было то, что все его высказывания о себе, будь то знакомым или же, находясь в новой компании, неизвестным людям, вызывали у многих окружающих знаки недоверия. Возможно даже презрения. Часто люди, выслушивая его рассказы о себе, начинали по-другому смотреть на него, создавая в своей голове образ выскочки с чрезмерным тщеславием. Отнюдь, Том был всегда разумен в высказываниях, тем более в разговорах о себе. Опять же, если реакция окружения становилась отрицательной, то это выступало первым поводом для того, чтобы отмести от себя этих людей, не способных принимать самые очевидные факты человека, не дав ему возможности раскрыться.
Ещё одной способностью Тома являлась манипуляция. Парень искусно владел этим умением, словно обладая волшебными силами, способными зачаровывать кого угодно и превращать интеллект объекта в собственную игрушку. Так и произошло в один момент, в день, когда Луис чуть не угробил одну маленькую загноившуюся занозу.
Луис! Что ты делаешь? Выкрикивая, к нему подбежала девушка и пыталась оттащить его от окровавленного тела, потерявшего способность находиться в вертикальном положении. Луис!
Подожди, пожалуйста, он вежливо обратился к ней, осталось ещё 7 ударов до несчастного случая, который в будущем может вскрыться, как моё умышленное убийство. Не мешай, я остановлюсь на цифре 4.
Луис! Хватит!
Осталось ещё 6. Всё нормально, я не маньяк. Его дыхание, хоть и прерывистое, но находится в норме. Органы в порядке. Кости сломаны, но только для того, чтобы их носитель наконец-то смог понять, что лезть ко мне не стоит. Луис снова замахнулся ногой.
Хватит!
Ещё 5. Финишная прямая. Он говорил это абсолютно бесстрастно. Парень не был похож на убийцу, которого могла бы подзадорить вся эта ситуация. Как раз это и заметил Том, стоящий в паре метров от него, наблюдая за тем, как Луис безэмоционально бьёт его надоедливого знакомого.
Зачем ты это делаешь?! Девушка всё не могла успокоиться.
Видишь тех ребят? Луис указал пальцем на бегущих прочь друзей тела, расположившегося горизонтально на мокром асфальте. Они бегут, потому что боятся.
Чего они боятся?! Их трое!
Они убежали, потому что испугались вон того, он указал на Тома, четвёртого, который непоколебимо стоит неподалёку от нас и как ни в чём не бывало, попивает крепкий кофе.
Зачем им боятся его?