После этих слов Николай повернулся к солдату и, вынув из кармана сорванный недавно крестик, дал ему.
На счастье, произнёс он с тем же голосом и интонацией, как 37 лет назад ему сказал это Алёша.
Да что вы, не надо пытался отказаться солдат, но малоросс был неумолим.
Взяв крест, солдат отворил дверь одной из комнат, которая принадлежала когда-то покойному лейтенанту Струковскому и, впустив туда Николая, начал экскурсию по комнате.
Вот в том углу (указал пальцем в правый угол комнаты) кровать, она твоя. Там (указал пальцем на тумбочку) еда и вода на 5 дней. Самое главное, ни в коем случае не выходи из этой комнаты. Дверь бронированная, тебя не найдут и не достанут. Вон там (указал пальцем на шкаф) висит одежда и стоит ружьё. Ружьё на крайний случай, а одежда твоя. Располагайся как дома.
Спасибо, сказал Николай настолько искренне, что у солдата, приведшего его в комнату сразу потеплело на душе, а глаза загорелись так, будто он спас жизнь генералу и его ждёт награда. Настолько тепло и душевно прозвучало это слово, что солдат более не мог смотреть на своего спутника с привычным и положенным ему смирным и спокойным лицом. Он дал один ключ Николаю, а вторым запер дверь комнаты снаружи и отправился к сержанту Виктору.
Выйдя во двор, солдат подбежал к сержанту и, доложив о том, что Николай находится в полной безопасности и что в комнате, в которую он был временно поселён он сможет прожить 5 дней, стал ожидать дальнейших указаний.
Виктор был доволен солдатом. Он достал из кармана 5 рублей и отдал ему за такое четкое исполнение приказа. Солдат был безумно благодарен сержанту за такой подарок, который Виктор вовсе и не обязан был делать. Он ещё немного постоял в несказанно-благодарном удивлении, а потом отправился к своему полку, чтобы скорее занять хорошую позицию на фланге.
Лейтенант Астапов же, закончив перегруппировку назначенной под его командование дивизии, решил отыскать сержанта Виктора, которому из всего старшего рядового состава доверял больше всех. Найдя сержанта, он шепнул ему на ухо: «Капитан Сорокин мёртв, под подозрением Дмитрий. Если я умру, передайте по вашему прибытию в Петроград его высокопревосходительству полковнику Козлову вот это письмо, но ни в коем случае не вскрывайте его ранее.» Услышав это, Виктор побледнел. Он никак не хотел предавать своего друга, которого считал себе родным, поэтому с наигранной уверенностью в голосе спросил:
Господин лейтенант, что в письме? Дмитрий мой друг, я имею право знать.
Я вижу, что ваши намерения благие, поэтому так уж и быть, я исполню вашу просьбу. В письме сказано следующее: «Сержант Дмитрий Соколов подозревается в убийстве капитана Сорокина и его секретаря Александра Васильевича во время подготовки Варшавской крепости к обороне русских земель от немецкого наступления, ровно за полтора часа до него. Просьба лично лейтенанта Астапова, на которого было возложено командование крепостью рассмотреть дело Дмитрия Соколова, если тот ещё жив и находится в состоянии, в котором может прибыть в здание суда как обвиняемый. Заранее спасибо. Возможно уже погибший лейтенант Семён Астапов». Внизу моя подпись. Думаю, теперь вы довольны, сержант. Я надеюсь, что могу доверять вам, ведь вы единственный в крепости, кто ещё ни разу не обманул и не предал меня. Заранее спасибо.
Виктор не мог поверить словам лейтенанта. Не верил он также и в то, что его друг Дмитрий убийца и предатель Родины. Он знал, что Дмитрий был ярым приверженцем Царской власти, что он никогда не смел осквернить честь и достоинство старшего по званию или по возрасту человека. «Он не мог убить капитана в такое тяжёлое для крепости время! Он не предатель!» подумал у себя в голове и уже хотел было сказать это лейтенанту, наплевав на последствия, однако того уже и след простыл.
В голове Виктора сражались два чувства, которые он никак не мог перебороть. Первое чувство долга, чести и человеческого достоинства. Оно не позволяло сержанту ослушаться приказа, данного старшим по званию. Он должен, нет, обязан был доставить письмо его высокопревосходительству в Петроград, иначе его имя навсегда покроется позором в глазах лейтенанта и его самого. Другое чувство бесконечной дружеской любви и уважения к Дмитрию. Он не мог предать друга, не мог обвинить его в таком подлом действии, которое он точно не мог совершить. Передай он это письмо полковнику и всё, жизнь его друга возможно уже никогда не станет прежней, а в худшем случае и вовсе оборвётся. Немного поразмыслив, Виктор решил пока что спрятать письмо во внутренний карман своей куртки, а позже, если он выживет, решить, как поступить с этим доносом. Виктор ещё немного посмотрел вдаль, а потом отправился к своему полку.
Сержант Дмитрий был в отчаянии. Он сидел на лавке, стоявшей на заднем дворе крепости и размышлял над тем, что же ему делать дальше. План по убийству лейтенанта Астапова он окончательно отверг, ведь просто не мог себе позволить лишить его жену и дочь родного человека. Да и к тому же сержант не хотел быть поистине виновным в убийстве старшего по званию офицера. Он пытался представить у себя в голове хоть один положительный исход этой ситуации, однако всё сводилось либо к суду, либо к смерти лейтенанта. Единственным спасительным вариантом для Дмитрия была погибель лейтенанта во время обороны крепости. Придя к этому умозаключению, сержант в глубине души стал надеяться на смерть Астапова, несмотря на то, как подло и ужасно было это с его стороны. «Господи, да прости меня грешного за помыслы мои!» прошептал тихо Дмитрий. Лейтенант Астапов должен был умереть, другого шанса на спасение не было.
С этой мыслью Дмитрий встал с лавки, отряхнулся и, достав из кармана последнюю сигарету, закурил.
На заднем дворе было тихо. Несмотря на то, что на улице продолжал лить дождь и грохотать гром, садик, находившийся в десяти шагах от сержанта, всё ещё выглядел довольно романтично. Там росли яблони и груши, все клумбы были усеяны цветами, в некоторых местах из отверстий в красивых керамических скульптурах били небольшие живописные фонтанчики, придававшие особую атмосферу и красоту этому месту. Наш сержант не сильно любил этот садик, поэтому всегда старался стоять к нему спиной или в крайнем случае боком. Однако сейчас он стоял к нему лицом, рассматривая всю красоту этого прекрасного уголка крепости и понимая, какой райский уголок он всю свою жизнь не замечал. Он докурил сигарету и подошёл поближе. Дмитрий поднял голову и, подпрыгнув, сорвал себе жёлтое наливное яблоко. Откусив, сержант решил более не задерживаться на заднем дворе ни секунды, так как до наступления немцев оставались считанные минуты, поэтому он тут же бросился к своему полку, расположенному на правом фланге относительно центральной дороги, ведущей прямо в крепость.
Глава 3: Наступление
Сентябрь того же года. Крепость была готова к наступлению немцев. План покойного капитана Сорокина скоро будет приведён в действие, позиции заняты, а из здоровых офицеров в крепости находится лишь лейтенант Астапов. Шубаеву стало ещё хуже, Сорокин, как мы помним, был убит. Немцы вот-вот нагрянут.
Лейтенант Астапов был каким-то поникшим. Он сидел на левом фланге центрального фронта, за 10 метров от Виктора, расположившегося на правом фланге.
Вдруг часовой, стоявший на сторожевой башне, засуетился, а потом и вовсе побежал по лестнице вниз. Сойдя на землю, он крикнул: «Идут!», и все сразу поняли, что настал час, в который русским солдатам придётся отстаивать свою Родину до последней капли крови, до последнего вздоха и до последней слезы, пущенной из глаз их жён и матерей. Они знали, что умрут, но не сдадутся, ведь любят свою Родину, как не любит никто другой. Так по крайней мере думал Виктор, сидящий в окопе, молящийся и про себя прощающийся со своими родными и близкими.