Ольга сидела за столом в учебном классе, или в комнате для занятий. Наставница пыталась её что-то объяснять, но вся информация пролетала мимо сознания девушки.
Ты сегодня заниматься будешь?
А вы не знаете, где Никита?
У него какие-то вопросы, кажется, к кузнецу. Я думаю, после обеда появится.
Мне кажется, вы меня обманываете.
Когда кажется, молись Матери и Сыну. Прекрати тратить время на пустые фантазии. Если он до завтра не появится, то я тебе кое-что расскажу, но не сегодня, даже не проси.
Я не могу без него заниматься.
Скажи Ольга, а ты ревнуешь своего брата ко мне?
Да, иногда я очень злюсь на вас, а иногда на него. И ничего не могу поделать с этим.
Я тебя понимаю, ты любишь его как мужчину. В некоторых королевствах разрешены браки между кузенами. Но это не твой случай. Никита очень хорошо к тебе относится, но он не видит в тебе женщину, которую можно полюбить. Он любит тебя как родного человека, как сестру. Многие так родную сестру не любят, как он двоюродную. Тебе нужно перестроиться, иначе ты испортишь жизнь и себе, и ему. Настраивайся на то, что это самый родной, самый близкий человек, но не близкий мужчина. Мужчины, для тебя это другие люди, не он.
С трудом позанимавшись три часа, девушка ушла в свою комнату. Ей очень хотелось пойти к отцу и задать ему вопросы, но она подозревала, что этим нанесёт какой-то ущерб двоюродному брату.
Перед обедом к ней в комнату ворвалась мать.
Где этот мерзавец?
Какой мерзавец?
Не прикидывайся, твой ненаглядный Никита, где он?
Почему это «мой ненаглядный»? девушка почувствовал в словах баронессы и злость, и агрессию.
Всё это могло нести серьёзную опасность и Никите, и ей самой. И уж точно, это могло сорвать их совместную поездку в столицу. В последнее время девушка часто замечала явную несправедливость со стороны родителей, особенно матери, в отношении к кузену. Баронесса словно мстила парню за то, что её собственный сын растёт избалованным бездельником.
Где этот Никита?
Не знаю, его не было на занятиях.
Как это не было? Почему мне не сказали сразу?
Матушка, с каких это пор вас стало интересовать, где находится наш двоюродный брат? Я и подумать не могла, что это не вы его куда-то отправили.
Женщина выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Весь дом пришёл в лихорадочное движение. В конце концов, всех собрали в гостиной. Оказалось, что молодого барона никто не видел со вчерашнего вечера. Барон накричал на всех. Потом ему в голову пришла какая-то мысль, и он побежал в свой кабинет. Поскольку отец никогда не передвигался по дому бегом, Ольга поняла, что произошло что-то важное, и двинулась вслед за отцом. Однако, баронесса опередила её, и когда девушка приблизилась к приоткрытой двери кабинета, оттуда раздался горестный вопль: «Ушёл, сволочь!» затем дикий, звериный рёв, и звук разбитой посуды. Девушка сочла за благо запереться в своей комнате, чтобы переждать эту дикую «бурю». Она даже не представляла себе, что такое может быть в их, казалось бы, благополучной семье.
Караван движется второй день. В охране каравана процветает так называемая «стариковщина», это когда старые члены отряда считают, что имеют право издеваться над новичками. Когда два здоровых и наглых наёмника потребовали, чтобы я постирал их портянки, я их послал очень далеко. Они промолчали, но во время ужина подошли ко мне со спины. Один из них ударил меня по голове, а второй ногой в спину. От удара по голове я на мгновение потерял ориентацию в пространстве, поэтому от удара в спину полетел вперёд и растянулся на животе. Эти подонки подскочили ко мне с двух сторон и начали пинать меня ногами. Но я уже пришёл в себя, сгруппировался, слитным движением выхватил кинжал из ножен и нанёс режущий удар по ноге, наносившей мне очередной удар. Наёмник взвыл и повалился на землю, а его напарник убежал в сторону командира охраны каравана.
Когда он привёл целителя и командира я уже доел кашу и пил напиток, который нам дали вместо чая. Командир начал на меня орать, что я вывел из строя одного из лучших бойцов отряда. Я встал в полный рост и подошёл вплотную к этому «полководцу».
У вас что, нет ни одного целителя? Вон его уже подлатали.
Это не отменяет того факта, что ты с оружием напал на своих боевых товарищей.
Это говно, а не товарищи. Они двое били мне в спину, а потом пинали ногами. Это у вас называется боевые товарищи? Если ещё кто-то сделает подобное, просто убью на месте.
Ты будешь оштрафован!
Я это переживу, а ты запомни: ты хреновый командир, и отряд у тебя дерьмовый, не удержался я, конечно же, зря.
После такого разговора я отлично понимал, что следующий удар мне в спину будет нанесён оружием, и он будет смертельный. Поэтому я сделал следующее. В отряде был один лучник, я выпросил у него две стрелы и его запасной лук, и шёл всё время вместе с авангардным дозором. Это позволяло мне стрелять вперёд с таким расчётом, чтобы стрелы падали на дорогу. Я бежал за стрелой, потом становился в строй и шёл до следующей удобной мишени. Поскольку бойцы в авангарде менялись, некоторые выказывали недовольство моим поведением. Я терпеливо объяснял:
Я учусь стрелять из лука. Разве нашему отряду будет хуже, если у нас будет не один лучник, а два?
Высокий уровень боевой подготовки позволил мне очень быстро научиться довольно точной стрельбе. Конечно, скорострельность у меня была ниже всякой критики. Хороший лучник может прицельно выпускать до десятка стрел в минуты. У меня этот показатель был в три раза ниже, о чём мне и сообщил лучник отряда, после чего забрал у меня лук и стрелы. Наверно, с подачи командира. Мне это не понравилось, и я перебрался в арьергардный дозор, то есть в самый конец отряда. Теперь за спиной у меня не было никого из отряда. Командир отряда пытался привести меня к «нормальному бою», то есть заставить действовать как все, и в дозор ходить в порядке очереди.
Командир, скажи, а зачем тебе это. Я добровольно иду там, где другие идти не хотят. Чем тебе плохо? И ты отлично знаешь, почему я не хочу идти в середине отряда. Что я тебе лично сделал плохого, что ты подставляешь меня под удар ножа?
Никто из наших воинов не ударит в спину своего боевого товарища!
Ты сейчас, может быть, даже веришь в то, что говоришь. Только вот в отряде есть люди, которые не считают меня боевым товарищем! И ты это знаешь не хуже меня. На что способны те двое и их подпевалы, тоже знаешь. Ты хочешь лишиться хорошего бойца? Я хороший боец, поверь!
Так я и шёл в арьергарде. А ночью я спал в лесу. Как только темнело, я уходил в лес, шагов на сто от общей стоянки отряда. Отряд большой, шума от него много, так что все дикие звери уходили подальше от такой толпы, и с этой стороны для меня опасности не было.
Когда до конца маршрута оставалось три дня, караван попал в засаду. Отряд нападавших был не очень большой, меньше нашего. Но у них были лучники с защитными амулетами, они с большого расстояния расстреливали наших воинов. Наш лучник вступил с ними в перестрелку, но в него выпустили сразу три стрелы, которые прошли через его защитный амулет, и убили его. Я укрылся магическим щитом и подкрался к погибшему лучнику. Стрелы, убившие его, светились в магическом зрении. Я выдернул их из его тела, забрал его колчан и лук и скрылся в лесу. Быстро обошёл вражеских лучников, и тихо их расстрелял их же стрелами. Потом стал отстреливать их воинов, и у меня не было ни малейшего сомнения, правильно ли я делаю, стреляя людям в спину. Как меня учил дед ассасин, я постоянно менял место, и враги не знали, где я нахожусь, и сколько нас, лучников. Тем не менее, бились они отчаянно. Когда их осталось около десятка, у меня закончились стрелы, и я просто вышел из леса позади нападавших. Двое из них повернулись ко мне. В одного я метнул кинжал, а со вторым скрестил шпагу. У моего противника был узкий меч, и он был уверен, что от его рубящих ударов моя шпага меня не спасёт. Однако я уверенно отражал его удары, чему он очень удивился и на мгновение замер, от чего и умер. В это время защитники каравана почти добили остальных нападавших, их осталось всего торе, и они бросились бежать. Было заметно, что все они ранены. Но в бою все так устали, что никто за ними не побежал.