Часы бьют восемь раз. Я уже должен быть в компании, а сам еще даже из дома не вышел. Тем не менее, я выделяю время на нашу маленькую утреннюю традицию. Это святое.
Наклоняюсь к лапочкам, аккуратно целую их по очереди в лобики, а потом подставляю лицо. Почти синхронно они чмокают меня в обе щеки. Обнимают за шею, повисая на мне. Подхватываю дочек на руки, подкидываю под аккомпанемент звонкого детского смеха и мы «летим» на кухню.
Ярослава Ивановна, махнув рукой, оставляет свои воспитательские замашки. С улыбкой наблюдает за нами. Терпеливо ждет, пока мы попрощаемся.
Так, вы не балуйтесь, стараюсь подкрутить строгость в своем голосе на максимум. Судя по смеху няни, получается неубедительно. А вы если что, звоните. Как обычно. Подниму трубку, несмотря ни на что, напоминаю ей.
Злоупотреблять не буду, Константин Юрьевич, оценивающим взглядом пройдясь по мне, она смахивает что-то с лацканов пиджака, приглаживает их, а потом поправляет воротник.
Вы будто и моя нянька. По совместительству, ухмыльнувшись, приобнимаю ее в знак благодарности.
Да вам бы она тоже не помешала, тянет с непонятной мне тоской. Списываю ее тон на усталость. Не нашли никого мне в помощь? Девочки растут, такие непоседы. Я не успеваю за ними.
В процессе, отстраняюсь. Ищу. Я бы определил их в частный детский сад, но сами понимаете
Нет-нет, активно размахивает руками. Кто там за ними следить будет и питание контролировать? Замучаетесь сыпь выводить и скорую вызывать. Тьху-тьху, не дай бог, суеверно сплевывает через плечо.
Обещаю, я активно займусь поиском подходящей кандидатуры, в сотый раз говорю, но не выполняю.
Ой, закатывает глаза. Не верит. Идите уже. На работу опоздали, буквально выталкивает меня из дома.
Ухмыльнувшись, спускаюсь с крыльца. Направляюсь к парковке и уже через пару минут выезжаю за ворота, которые автоматически закрываются позади моей машины.
Собираюсь вырулить на дорогу, но перед капотом внезапно появляется чей-то силуэт. Вырастает из ниоткуда, чуть ли не бросается под колеса. Резко торможу и чудом останавливаю машину в нескольких сантиметрах от тупорылой самоубийцы.
Придурочная, что творишь? толкнув дверь, выкрикиваю грубо. Цела?
Цела, бубнит в ответ, поднимает какие-то свертки и выпрямляется, отряхиваясь.
Предстает передо мной во всей, мать ее, красе.
Лучше бы сдохла. Хотя тогда бы меня посадили и мои лучшие ребята не отмазали бы. Нельзя. Пусть живет, но как можно дальше от нас.
Даша? уточняю, до последнего надеясь, что она плод моей воспаленной фантазии. Страшный сон. Галлюцинация.
А говоришь, не узнал, тянет уголки губ вверх. Дрожит. Часто дышит, перебирает свои пакеты пальцами и хлопает ресницами.
Боится. Но делает шаг ко мне.
В глазах слабый фитиль. Разгорается с каждой секундой, пока я молчу.
Даша тоже не спешит продолжать разговор. Выбирает стратегию. Оценивает риски. Думает, с какой стороны подобраться ко мне.
Она всегда была умной стервой. На глупую я бы не взглянул. А на этой сломался.
Не хватило ей моей «любви» четыре года назад, когда я ее без копейки оставил и передал безработному Славину, как чертову эстафетную палочку. Заюзанную, прогнившую и списанную в утиль. Вручил идиоту и пожелал удачи обоим.
Даша забыла, как я умею ненавидеть? Могу повторить.
Но сейчас главное увезти ее от дочек. МОИХ дочек.
В машину сядь, цежу сквозь зубы. Быстро!
Глава 6
Кость, я рискует пролепетать Даша, когда я трогаюсь с места. Ее тихий, вкрадчивый голос звучит сиреной в моих ушах. Оповещает об опасности.
Резко вылетаю на дорогу, не беспокоясь о том, что пассажирка не пристегнута. Грубо вхожу в поворот. После сдавленного «ой» Дашу впечатывает в дверь. Пакеты падают с ее колен, рассыпаются по салону. Из бумажных свертков вываливаются фрукты и сладости. Не рассматриваю, потому что заранее уверен, что больше половины из того, что принесла Даша, если не все, детям нельзя. Но ей плевать. Он не узнала о собственных дочках ровным счетом ничего. Потому что не хотела вникать.
Какая-то игрушка случайно ложится на коробку передач и я смахиваю ее рваным движением, как ядовитую змею.
Куда? рявкаю, стараясь не смотреть на Дашу.
Противно находиться с ней в одном салоне. Чувствовать приторный запах ее духов. Слушать мерзкий голосок.
Что куда? строит из себя дуру.
Ослабляю ворот рубашки, бью по кнопке, чтобы опустить стекло полностью. Поток свежего воздуха немного проясняет мысли, но ни черта не успокаивает.
Куда тебя везти? выплевываю, понимая, что готов сорваться. Назови адрес, если не хочешь, чтобы я свалил тебя в какую-нибудь канаву в ближайшей роще.
Кость, ты на эмоциях сейчас, несмотря на страх и панику, Даша говорит со мной нежно, тихо, обволакивающе, как с психом. Тянет руку, касается пальцами моего предплечья, но тут же одергивает ладонь.
Адрес, мать твою! прикрикиваю на нее.
Растерявшись, Даша послушно называет улицу и дом. Какие-то новые координаты. Не Славина. Выкручиваю руль, совершая чуть ли не полицейский разворот. Бывшую опять швыряет по салону, и она, наконец-то, пристегивается. На разбросанные подарки уже и внимания не обращает. Действительно, зачем они ей? Все равно отправятся на свалку.
Не приближайся к моим детям, чеканю со сталью в ледяном тоне.
Не отвожу глаз от оживленной трассы. Пристраиваюсь в плотную колонну машин и веду аккуратнее. Еще не хватало из-за какой-то стервы в аварию попасть.
Да что с тобой, Кость? сокрушается она так, будто это я конченый подонок и незаслуженно ее обижаю. Как зверь, себя ведешь. Да, я ошиблась. Но все имеют право на второй шанс. На апелляцию, слабо, но начинает манипулировать мной.
Чего ты добиваешься? все-таки решаюсь взглянуть в ее наглое лицо. Бледное, без макияжа, с пятнами под глазами. Сейчас на нем застыла маска раскаяния и боли. Но все это показное, как и красивые слова стервы.
Ничего. Я всего лишь хочу увидеть моих дочек. У них ведь день рождения, вымученно улыбается.
Признаться, Даша изменилась за эти годы. Похудела, обрезала волосы под каре, одевается проще и удобнее. Впрочем, это объясняется элементарной нехваткой денег. Откуда у Славина столько бабла, чтобы содержать ее? Даша с моей карты тянула, даже когда мы с дочками в клинике за границей были и огромные суммы уходило на реабилитацию. Когда я в долги влезал. А ей все равно было. Тратила, как раньше. Будто ничего не произошло.
Отворачиваюсь, прежде чем взорвусь.
Неужели вспомнила дату? хмыкаю зло. Своих детей ты Славину рожай, а двойняшки не имеют к тебе никакого отношения. Ты сама от них отказалась. Или забыла?
Не забыла, тянет с придыханием. Все эти годы мучилась. Больно так было, что внутри теперь все выжжено. Не могу я без них. Я их выносила, родила. Я мать!
Хреновая заявочка. Ничего хорошего не сулит.
Ты не мать, не заслужила, произношу чуть ли не по слогам. Ты инкубатор, причем не очень качественный.
Кость, ты мне больно сейчас делаешь, делает вид, что смахивает слезы. Но я слишком очерствел, чтобы повестись на ее уловки. Но ладно. Говори, если тебе от этого легче. Я ведь больше так и не смогла забеременеть. А со Славиным мы разводимся.
Неужели Петька бросил тебя раньше, чем ты успела найти ему замену? усмехаюсь с сарказмом. Молодец, быстрее меня сориентировался и распознал твою гнилую сущность.
Торможу на светофоре, вальяжно откидываюсь на спинку кресла, барабаню пальцами по рулю. Усмехнувшись, устало покачиваю головой. Хитрая баба, но предсказуемая. С каждой новой фразой ее мотивы становятся понятнее, как и внезапно вспыхнувшие чувства к детям.
Меркантильная тварь.
Прекрати, Кость, мне и так пло-охо. Мы с ним расстаемся из-за детей. Я родить ему не могу, а он отцом стать очень хочет. Во-от и подвывает, как плакальщица на похоронах. Хотя ритуал надо было провести еще четыре года назад: закопать нашу неудавшуюся любовь и поставить огромный деревянный крест на могиле. Мне казалось, я сделал это, но нет Воскресла, как зомби. Сидит рядом, разлагается, подванивает. Отравляет воздух, под кожу забраться пытается, кровь заразить. Но прошло то время, когда меня так легко можно было обмануть.