Какой?
Как будто скоро начнется настоящий ливень, а ты потеряла ключи от дома и у тебя нет зонтика.
Мари стала задавать один и тот же вопрос с частой периодичностью. И с каждым днем мне становится всё сложнее повторять одно и то же.
Ну, для правды она ещё слишком мала.
А сказка, в которую я сама же заставила её поверить, отказывается развиваться. Она-то ведь ждет именно этого. Будь я тогда умнее, придумала бы что-то другое.
Но эта безобидная история была частью вашего договора. Так хотел Янис.
Да, хотел. И я соблюла все условия. Выполнила всё, чего он желал. Только Мари растет и становится старше, а история с папой, который уехал возводить огромные волшебные города, с каждым разом заставляет её грустить всё больше. Потому что я говорю ей одно и то же. Потому что у меня язык не поворачивается сказать, что папа-волшебник останется там навсегда. В этой долине чудес, где людям и говорящим зверькам очень нужны дома! Что для него они важнее, чем она.
Ты злишься.
Конечно, я злюсь, говорю полушепотом. Мари машет нам и пытается снова залезть на надувную сороконожку. Мне дышать становится тяжело, когда я вижу, как она качается на качелях и с надеждой в глазах смотрит на ворота. Если кто-то проходит мимо, у нее волосы дыбом становятся. У нас тут новый почтальон появился. Я в мастерской была, пока она в саду играла. А потом вижу, как она к калитке прижалась и говорит с ним. Когда я подошла, бедняга был краснее помидора.
Что она ему сказала? смеется Элина.
Он всего-то принес корреспонденцию, а попал на сто пятьсот вопросов о том, как отправить письмо за море в долину чудес, где сейчас находится её папа. Что ей очень нужна помощь, ведь папу нужно поторопить. Марта говорит, что это просто такой период. И его нужно пережить.
Правильно говорит. Взрослая и повидавшая многое женщина обладает особой мудростью и знаниями.
Сомневаюсь, что в ближайшем будущем Мари оставит эти пустые надежды, на которые я сама же её и обрекла. Если бы я знала, что такое ребенок и что значит быть мамой, я бы внесла правки в этот пункт. Мы с Янисом придумали бы что-то другое.
Мама!
Да, солнышко?
А Марта уже встретилась с сестрой?
Думаю, что нет. Они с подругой только-только приехали на вокзал! А ехать им предстоит три дня!
А почему они не сели на самолет? Разве самолет не быстрее поезда?
Значительно быстрее! Но Марта боится летать. Так что выбор пал на поезд.
Хоть бы папа не боялся летать! А то я его совсем не дождусь. Элина, смотри, как я умею!
Мари надувает щеки и делает кувырок под водой. Ну, почти кувырок.
Умница! хлопает Элина. Сейчас допью твой крышесносный коктейль и покажу, как умею я! Когда Мари начинает разговаривать со своими куклами, Элина издает тяжелый вздох и понимающе смотрит в мои глаза. Да уж. Нелегкий период.
Это катастрофа. Я ни за что не скажу ребенку, что её отец давно умер и никогда не вернется. Даже, если к годам шестнадцати она сама этого не поймет, я всё равно не смогу сказать ей правду. Но, чем дольше я молчу, тем больше подвергаю риску наши с ней отношения. Что, если в какой-то момент она воспримет мое молчание за ложь? Хотя, по сути это так и есть. Я обманываю её. Говорю же, катастрофа!
Слушай, придет время и вы поговорите о Янисе. Ты расскажешь ей правду Не всю, а только ту, что касается её отца. Марта права, у нее просто такой период. Перетерпи его. К тому же, я здесь! С вами! Мы будем кататься на лошадях, ходить в кино, на пляж, в аквапарк съездим! Мы с ней лучшие подружки!
Это точно.
Да и я могу приглядывать за ней, пока ты занимаешься своей личной жизнью, многозначительно играет Элина бровками. Давно ли ты оставалась ночевать у парня?
Я предпочитаю спать в своей постели, прячу улыбку за стаканом газировки. Одна. Но идея мне нравится. Насчет «приглядеть».
Ну-ка, ну-ка? переворачивается она на бок. Я чего-то не знаю?
Ничего особенного. Так, просто флирт на один раз.
Ну, знаешь! Просто флирт способен перерасти в нечто большее.
В нечто большем я не нуждаюсь. Больше ни за что. У меня есть дочь мой маленький огромный мир, к которому я не подпущу никого. Смотрю на счастливую Мари и чувствую сладкий запах её нежной кожи. Молочный, сливочный, сахарный я не могла и до сих пор не могу им надышаться. Поэтому, моя личная жизнь заключается в кратковременных встречах, которые меня вполне удовлетворяют.
«Удовлетворяют», понимающе кивает Элина и хитро ухмыляется. Что ж, если ты счастлива, то и Мари счастлива, а я и подавно! Идем плавать! подскакивает Элина, расплескав свой коктейль. Ох! Какая жалость! Я такая неуклюжая!
Не переживай! хохочет Мари. Я тебе ещё приготовлю!
Вот как! Отлично, милая! Отлично, безнадежно вздыхает Элина и смотрит на меня. Спасите. Помогите.
Плещемся в бассейне до тех пор, пока не сморщивается кожа на пальцах. Когда солнце становится невыносимым, мы возвращаемся в дом, сохраняющий прохладу летом, а тепло зимой. Мари выглядит уставшей, но довольной. Отказывается обедать и я не настаиваю. Она столько времени провела в бассейне под солнцем, что сейчас быстро провалится в обеденный сон.
После душа протираю её нежные темные волосы полотенцем и, прыснув на них немного детского масла, осторожно расчесываю назад.
Мама, а Элина правда надолго приехала?
Надеюсь. Во сяком случае, она так сказала.
Она больше не будет путешествовать?
Будет. Мари разворачивается ко мне и чешет остренький носик. Но пока она решила взять перерыв, и я думаю, что это очень хорошо. Как считаешь?
Это очень хорошо, мамочка!
Кладу расческу на тумбу в ванной комнате и помогаю дочке сменить махровый халатик на кремового цвета пижаму, которую она надевает на время обеденного сна. Для ночного у нас особенная звездочки на штанах и майке светятся в темноте. Забравшись в свою кровать, Мари кладет рядом своего затасканного и не раз заштопанного дельфина, который стал её любимцем в трехлетнем возрасте.
Солнышко мое, поправляю одеяло, любуясь её сонным личиком, устала. Ты точно не голодна?
Нет, мамочка. Я такая довольная. Пожалуйста, скажи Элине, чтобы оставалась здесь до осени. Или до зимы. Или навсегда!
Обязательно. Целую её в горячий лобик. Ох, милая, кажется, ты сегодня перегрелась на солнце. У тебя ничего не болит?
Нет. Мамочка, принеси мне, пожалуйста, стакан воды. Пить очень хочется.
Хорошо. А ты пока померяй температуру.
У меня ничего не болит, мамочка.
Это хорошо. И всё же, подержи градусник, пока я схожу за водой. Достаю из ящика комода электронный термометр. Подними руку. Вот так. Я скоро, любовь моя.
Спускаюсь на кухню за маленькой бутылкой воды, как вдруг раздается плавная мелодия, оповещающая о госте. Элина, переодевшись в фиолетовую майку и ситцевые белые шорты, вопросительно смотрит на меня, приостановив нарезку колбасы для бутербродов.
Сходи, пожалуйста, к воротам прошу, бегло метнувшись к шкафу с любимым детским пюре Мари и всякими вкусностями. Это проектировщик приехал! Будет работать над подарком Мари! Я его три месяца ждала, поясняю шепотом. Камера на домофоне перестала показывать и звук пропал. В общем, резюмирую, заметив смеющееся выражение лица подруги, сбегай к калитке и приведи его сюда. А я отнесу воду Мари. Кажется у нее температура.
Заболела?
Будем надеяться, что просто перекупалась, спешу вверх по лестнице.
«37,4» моргает значение на термометре. Мари уже спит, и я тихонько выхожу из её комнаты, оставив бутылку воды на узенькой прикроватной тумбе.
Я не нахожу себе места, когда моя дочь болеет. Всякий раз, когда вижу её сверкающие глазенки и слышу приглушенное дыхание, всё внутри меня начинает стонать от боли. Когда она была совсем малышкой и температура поднималась до тридцати девяти градусов, я не могла сдержать слез. В такие моменты я чувствую себя беспомощной, ведь единственное, на что мне остается надеяться эффект от жаропонижающего сиропа.