— Что ты теперь рекламируешь? Духи? Одежду? Знаешь, мне как-то попадались журналы с тобой. Я так гордилась, что ты многого достигла.
— Да, — кивнула Дороти, — в то время я тоже этим гордилась.
Только тут Доминик заметила, что с подругой что-то не так. Вглядевшись в лицо Дороти, на которое будто надели маску, она насторожилась.
— У тебя точно все в порядке?
— Да, все о'кей, — бодро ответила Дороти. — Не обращай внимания, так, мелкие неприятности.
— Ты уверена, что сможешь с ними справиться? — все же уточнила Доминик.
— Конечно. — Дороти улыбнулась. — Это даже не вопрос!
После этого она перевела разговор на другую тему, обратив внимание Доминик на группу, играющую на сцене, с членами которой была лично знакома.
И все-таки, когда Доминик уже была дома и лежала в постели, ей вспомнилось лицо Дороти, когда она предложила подруге поведать о своей карьере. Что же произошло с Дороти? И почему она говорит о процветающей карьере, в то время как Доминик не попадаются на глаза ее снимки ни в одном из журналов?
Вопросы, вопросы… и никаких ответов.
На следующий день Доминик с новыми силами включилась в работу, и проблемы Дороти, если они имели место, отступили на задний план.
— Здравствуйте, — раздался в трубке приглушенный голос. — Я хочу поговорить с Доминик Уэйн.
— Это я.
— Я читала вашу статью «Маленькие монстры». Вы грамотно подняли проблему.
— Спасибо, — осторожно сказала Доминик. — Но все же не могли бы вы представиться и объяснить, чему я обязана подобным вниманием?
— Меня зовут Терри Спрингфилд, и только вы можете мне помочь.
— Вы уверены?
— Абсолютно.
— Тогда я слушаю вас.
— Давайте встретимся вечером, и я все вам расскажу.
Доминик взглянула на часы. Через два часа она закончит статью, поэтому вполне сможет уйти пораньше.
— Конечно, — согласилась она. — Часов в шесть меня вполне устроило бы. Где?
Договорившись с собеседницей, Доминик положила трубку.
— Кто звонил? — высунулся из-за перегородки Говард.
— Читательница.
— О, вижу, ты становишься популярной.
— Похоже на то. — Доминик улыбнулась, возвращаясь к прерванной работе.
— Ребята собираются после работы зайти в бар. Не хочешь присоединиться? — Говард с интересом взглянул на нее.
Нет, все-таки он действительно неравнодушен к ней, или она ничего не понимает в мужских взглядах.
— Увы, — развела руками Доминик, — у меня назначена встреча.
— Вот как? И кто же он, если не секрет?
— Честно говоря, это она, — улыбнувшись, пояснила Доминик, но, видя, как в удивлении расширяются его глаза, и с опозданием сознавая, что ее ответ прозвучал несколько двусмысленно, тут же пояснила: — Это та женщина, что сейчас звонила. Она хочет о чем-то рассказать мне.
— Понятно, — кивнул Говард. — Что ж, думаю, будет не лишним предупредить тебя, чтобы ты была осторожна.
— Я буду начеку, обещаю, — заверила его Доминик.
Во взгляде Говарда проскользнула грусть. Что это? Разочарование от того, что она не идет со всеми в бар, или нечто другое?
Доминик некогда было гадать над этим вопросом, она устремила взгляд в монитор, стараясь побыстрее закончить статью. Трэвис Мидлтон изъявил желание увидеть ее уже сегодня, и Доминик не хотела заставлять его ждать.
Терри Спрингфилд оказалась женщиной лет сорока. Лицо ее выглядело осунувшимся и усталым. Она ожидала Доминик за одним из столиков и, когда девушка вошла в кафе, приветственно взмахнула рукой. Доминик поспешила к ней, радуясь, что догадалась сообщить, во что будет одета, иначе им пришлось бы долго искать друг друга.
— Здравствуйте. — Доминик пожала протянутую руку. — Извините, я немного задержалась.
— Нет, все нормально, — ответила Терри. — Это я пришла слишком рано. Но после того, что случилось с Сереной, я стараюсь не опаздывать. Честно говоря, пришлось заказать кофе, а то официантки уже начали коситься на меня. — Она машинально помешала ложечкой эспрессо в своей чашке.
— Что вы хотите? — Доминик сразу приступила к делу.
— Я хочу, чтобы вы помогли мне восстановить справедливость, чтобы виновный понес заслуженное наказание. — Голос Терри звучал непримиримо.
— Кого вы обвиняете в преступлении?
— Доктора Нортона, из-за которого моя девочка теперь навсегда останется калекой.
На глаза женщины навернулись слезы. Доминик протянула ей бумажную салфетку. Ей было жаль эту женщину которую, судя по всему, постигло большое горе, и она была полна решимости помочь, если только это будет в ее силах. Чужая беда никогда не оставляла Доминик равнодушной.