В самой-то Змеиной Горе лавок, почитай, и нет. «Универсальный магазин», торговавший всем, от мыла до кружевной тесьмы. Продуктовая лавка, где можно купить чай, сахар, средней паршивости кофе и крупы. Мясная лавка, владелец которой, господин Рутцен, кичился, что хранит товар не на леднике, а в самом настоящем стазисном ящике, который он заказывал аж из самой столицы. Да еще пекарня и пивоварня матушки Картер. По утрам там можно было купить горячий хлеб и редко когда Лори не отгрызала горбушку по дороге домой, а вечером открывался трактир, что служил местным своего рода клубом. Куда еще было податься после целого дня тяжелой работы? Запить несколько ломтей хлеба свежим пивом, поговорить о том о сем, прежде чем, вернувшись домой, уснуть сном праведника, чтобы утром снова подняться с первыми петухами.
Порой Лансу казалось, что он вернулся в детство, когда проводил все лето в Осинках, дедовом имении. Тот же запах пыли и нагретой солнцем лебеды, тот же шелест листьев за раскрытыми настежь окнами, ленивый перелай дворовых собак да звонкие детские голоса.
Только сейчас не он, а Лори убегала из дома ни свет ни заря, чтобы вернуться поздно вечером уставшей, с разводами пыли на личике, а иной раз и ссадинами на коленках, взахлеб рассказывала новости. Разродилась соседская кошка. «Они такие малюсенькие-малюсенькие, даже глазки не умеют открывать, мамуля, можно мы одного возьмем, можно?!» Старшие мальчики, которые уже считали зазорным возиться с «малышней», разрешили сыну господина Рутцена сходить с ними ловить раков: шестилетний орчонок был крепче некоторых подростков. Тайком выбраться в окно Ульрих сумел, так же незаметно вернуться нет, но больше всего жалел не о домашнем аресте, а что отец забрал честно добытых раков и выставил их в лавке. «У них клешни, вот такие, тараторила Лори, Ульрих говорит, палец перекусить могут!»
Ник, тот самый мальчонка, что показывал дорогу к дому, притащил с дедовой пасеки самую настоящую живую лисицу. «Только я ее погладить не успела. Никто не успел, она вдруг цапнула Ника и убежала. Наверное, собак испугалась». Ланс видел, как нахмурилась Грейс, услышав это, как десять раз переспросила, не трогал ли еще кто из детей эту лисицу, и точно ли ее не догнали собаки.
Он и сам напрягся и даже сходил к старому Нику, деду мальчика, ребенка нужно было немедленно отправить к лекарю, у которого есть вакцины. Именно лекарю, магия не могла предупредить развития болезни. Но старик и слушать не стал. Дескать, и его самого по молодости недобитки на охоте, бывало, кусали, и ничего не было. Какая такая вак-ци-на? Случится что или нет, одним пресветлым богам известно, а к лекарю ехать день терять. Да и кто поедет: родители в поле, а самому Нику мед гнать надо. Вот, кстати, господин Мон, не хочешь ли подзаработать, помощник нужен, тяжело уже одному.
Подзаработать Ланс не хотел, но от предложения не отказался: устал целыми днями бездельничать. К тому же надеялся переубедить старика. Заработать несколько монет и большую крынку душистого меда получилось, переубедить нет, отточенное дебатами в Совете красноречие разбилось о непоколебимое «все мы в руках божьих». Давненько Ланс не чувствовал себя настолько беспомощным.
Для Лори дни в Змеиной Горе неслись вскачь, Грейс, кажется, тоже вовсе не скучала, занятая то домашними делами, то рукоделием, а для самого Ланса время тянулось медленно-медленно.
Работа над диссертацией застопорилась: он успешно написал практическую часть, но для теоретической нужен был обзор источников, а где их взять, те источники? Библиотеку в Змеиной Горе заменял все тот же трактир матушки Картер, где хранилась годовая подшивка газет «Западный вестник» да трехлетняя подборка журналов «Душеполезные чтения».
Нет, Ланс не чурался местных и регулярно захаживал в трактир, он же клуб, но столичные сплетни людям быстро приелись, к тому же приходилось следить за каждым своим словом, чтобы не сболтнуть лишнего. Прошло меньше недели, и обсуждение вернулось к местным новостям, к которым ему было нечего добавить.
К тому же все свежайшие сплетни ему приносила с утра старая Ула. Гоблинша, похоже, решила, что несмышленая «молодежь» никак не справится без мудрых советов, и щедро их раздавала.
*** 12 ***
Здоровый мужик, а сидишь, от безделья маешься, проворчала как-то Ула, как всегда явившись с утра пораньше, и Лансу пришлось напомнить себе, что «мужик» это не оскорбление, а комплимент. Никогда не знаешь, что завтра случится, сегодня кошель звенит, а завтра пустой.
Ланс тоже успел заметить, что жители Змеиной Горы хватались за любую возможность заработать. Женщины без устали вязали и шили. По осени все их рукоделие: шейные платки, ночные колпаки, теплые рукавицы, шали и шарфы отправится на ярмарку, а оттуда в большие города. Мужчины резали из дерева домашнюю утварь, деревянные сабо или шили из кожи мягкие башмаки: такие носили небогатые горожане по всей стране. На фоне горожан Ланс действительно выглядел бездельником.
Заглянул бы к господину Тори, у него приказчик уволился. Гоблинша пожевала губами. За счастьем все в большие города рвутся, да только где оно, то счастье? Всё одно возвращаются, если не сами, так дети их. Вон хоть как Алдан.
Алдан? переспросил Ланс, мысленно перебирая жителей городка.
Грин, пояснила Ула. Матушка-то у него Алдан была. А сынок теперь, вишь, нос задрал, вот-вот небо проткнет. Да пусть всех богов благодарит, что отец его женился, грех прикрыл. Мэтр, тоже мне.
Ланс хмыкнул. Он ходил к мэтру Грину: познакомиться и приглядеться, уж слишком подозрительным казалось появление боевого мага в этакой глуши. Знакомство не удалось. «Вы что, господин, это слово старик процедил, одновременно оглядывая Ланса с ног до головы, считаете себя вправе навязывать свое общество потомственному дворянину? Здесь, конечно, глушь, но то, что мы оба из столицы, не делает нас равными».
Вспоминая эту беседу, если ее можно было так называть, граф Даттон не знал, то ли досадовать, то ли смеяться.
К господину Тори, владельцу универсального магазина, он все же заглянул. Господин Тори, седовласый и дородный, попросил его вернуться вечером. Лишившись приказчика, хозяин сам встал за прилавок, «а разве тут поговоришь нормально» развел руками он, одновременно улыбаясь зашедшей в магазин оборотнице.
Когда Ланс вернулся, хозяин принял его в кабинете. Поднялся из-за стола, поклонился, приветствуя, и, садясь, неловким движением смахнул со стола столбик монет. Серебряные кругляши раскатились по полу. Поминутно извиняясь, хозяин начал их поднимать, Ланс бросился ему помогать, так что к делу они перешли не сразу. Разговор тек ровно и гладко, но закончился ничем.
Вы уж простите меня за прямоту, господин Мон, сказал наконец господин Тори. Вижу я, что человек вы честный. Он бросил короткий взгляд на вновь выстроившийся монетный столбик, и Ланс понял, что деньги рассыпались вовсе не случайно. Да только как бы вас не обидеть Столичная вы штучка. У нас тут народ простой, они в магазин не покупать приходят. Покупать, конечно, тоже, но что, справная хозяйка таких полотенец не подрубит? Он сдернул со спинки своего стула и показал Лансу отбеленное льняное полотенце, Грейс вытирала такими посуду. Повыбирать они приходят, поговорить. На свекровку пожаловаться, хозяйством похвастаться, соседям косточки перемыть. А вы Не обижайтесь уж. Пообживетесь, если охота не пропадет, приходите, может, и договоримся.
Выходя из магазина через черный ход, Ланс столкнулся с женщиной. Все знали, что вдова Эббот «ходит» к господину Тори, но даже вечная сплетница Ула лишь качала головой. Муж утонул, нанявшись на сплав бревен, а каково одной троих детишек поднимать? Ланс уже видел ее, болезненно худую, сутулую, а сейчас, столкнувшись нос к носу, обратил внимание на яркие пятна румянца на бледных щеках. Устыдилась, что чужой узнает?