Звуки ударов тут же стихли, бойцы спустились с помостов, начав снимать перчатки.
Назад мальчишка летел словно на крыльях. Вот и опостылевший сиротский дом. Высокая металлическая ограда по периметру участка, обшарпанные приземистые хозяйственные постройки и запущенный старый парк. На деревьях каркали вороны, по пустым аллеям ветер гонял листья.
Быстро вошел во двор, где играло в классики несколько малявок, оттуда в гулкий подъезд, взбежал по истертым ступеням на второй этаж.
Прошагав коридором с несколькими выходящими туда дверьми, остановился у нужной. Постучав костяшками пальцев, вошел.
Тебе чего, Найденов? оторвалась директриса от разговора с толстым завхозом, сидевшим за приставным столом. Опять что-то натворил?
Нет, Татьяна Александровна, сделав два шага вперед, повертел воспитанник головой.
Тогда что? Начальница колыхнула пышным бюстом.
Мне нужна справка о здоровье.
Это еще зачем? Не скрывая своего удивления, женщина высоко подняла брови.
Хочу записаться в секцию бокса. Сказали принести.
А больше ты ничего не хочешь?
Нет, ничего. Тольку справку.
Если не дам?
Тогда зарежу Фокина и сбегу, выпалил и решительно сжал губы Макс. Оно вам надо?
Директриса выпучила глаза, завхоз испуганно оглянулся.
Подобное было нежелательно. Тем более месяц назад из дома уже сбежал воспитанник. За это в городском отделе народного образования Татьяне Александровне влепили строгача, пообещав в случае повторения подобного снять с должности. Оставлять же столь теплое место на ниве народного просвещения она не желала.
В детдом нередко поступала спонсорская помощь, которую они с завхозом умело похищали, а еще имелся доход от усыновления воспитанников. Из столицы порой наезжали не имевшие детей иностранцы, вносили директрисе оговоренные суммы и становились счастливыми родителями.
«Да, этот мальчишка не подарок. Упрямый, задиристый и непокорный. От такого всего можно ждать», с тревогой подумала она.
Хорошо, Найденов, переглянулась с замершим коллегой. Иди в медпункт. Я позвоню Надежде Осиповне.
Спасибо, Татьяна Александровна, поблагодарил Макс и вышел из кабинета.
Такой точно зарежет, проводив его взглядом, сказал завхоз.
Неблагодарная у нас работа, Платон Ильич. Но что поделаешь? Ведь кому-то надо, развела руками директриса.
Надежда Осиповна Розенталь была детдомовской медсестрой, работавшей в нем полтора десятка лет. В отличие от остального персонала она участливо относилась к воспитанникам, видя в них не досадную обузу, а жертв социальной несправедливости.
Спустя пять минут Найденов сидел на стуле в ее кабинете этажом выше, с белой кушеткой, медицинскими весами и цветущей геранью на окне.
А что у тебя с носом, Максим? поинтересовалась Розенталь, оглядев мальчишку.
Ерунда, Надежда Осиповна, махнул рукой, споткнулся и упал.
Может, сделаем примочку?
Не стоит. Заживет как на собаке.
Хорошо, как знаешь. А для чего тебе справка?
Максим рассказал, медсестра внимательно выслушала.
Ну что же, спорт хорошее дело, а мальчик ты у нас здоровый. В отличие от многих остальных. Она печально вздохнула.
Открыв один из ящиков стола, достала оттуда чистый бланк, аккуратно заполнив, расписалась и шлепнула треугольную печать.
Держи, протянула бумажку пацану. Только больше не падай.
Спасибо вам, взял справку Макс. До свидания! Обрадованный, он пулей выскочил из кабинета.
Через десять минут он снова был в секции, а там на помостах сражались очередные пары. Обождав, когда тренер освободится и подойдет к нему, протянул заветную справку.
Тэк-с. Александр Иванович внимательно прочитал документ. Здоров, годен. Подпись, печать. Сложив бумажку, сунул в карман. На тренировку завтра в шестнадцать. При себе иметь трусы с майкой, спортивные тапки и полотенце. Усек?
Ага, радостно кивнул мальчишка.
С тобой все. И, отойдя к канатам, закричал: Осмачко, не сачковать! Работать! И больше двигайся по рингу!
Так Макс стал заниматься боксом.
На первом занятии опростоволосился. Когда тренер представлял другим ребятам, стоял перед строем босой. Тапок у него не было, и те рассмеялись.
Отставить! нахмурился Рыбаков. Пока будешь так, покосился на новичка. А там что-нибудь придумаем.
Для начала Александр Иванович дал задания другим, а когда те запрыгали по помостам, нанося и отражая удары, кратко рассказал Максу о боксе.
Уразумел? спросил он, закончив рассказ.
Ага, кивнул мальчишка.
Не «ага», а да.
Да.
Теперь переходим к практике. На, надевай, сняв с вешалки на стене одну пару перчаток, вручил Максу. Он поочередно сунул в них руки, застегнув липучки, оба прошли в дальний угол. Там с потолка свисали две боксерские груши, одну из которых яростно обрабатывал конопатый мальчишка, примерно одних лет с Максимом.
Резче, резче, Борис! И не опускай руки! прикрикнул на него тренер. Видишь, как работает? обернулся к новичку.
Вижу.
Попробуй так на второй.
Максим подошел к соседней груше и несколько раз ткнул перчаткой в тугой бок.
Бей изо всех сил, пока можешь. Рыбаков включил секундомер. За стеклом побежала стрелка.
Сжав губы, представил рожу Дылды и замолотил чаще. Вскоре выдохся. На лбу проступил пот, руки стали ватными.
Хватит, нажал кнопку тренер и подошел ближе. Слабовато. Вас в детдоме что, плохо кормят?
Нормально, тяжело дыша, соврал Макс.
А физкультура есть?
Есть. Только с начала года уроки не проводятся. Прежний физрук уволился, а нового нету.
Ладно, проехали. А теперь смотри внимательно.
Подойдя к снаряду, тренер показал основные виды стоек, работу рук и ног, механизм основных ударов.
Вот так и делай, но теперь медленно, и поглядывай на Бориса. У него уже неплохо получается. И он отошел к помостам.
Занятия длились два часа с небольшими перерывами, после них мальчишки принимали горячий душ в душевой, совмещенной с раздевалкой. В раздевалке Максиму выделили шкафчик. Назад он возвращался, едва волоча ноги. Ночью спал мертвым сном. Мышцы болели до следующей тренировки, а всего тренировок в неделю было три. Спустя месяц втянулся.
В клубе занимались двадцать шесть мальчишек от семи до шестнадцати лет. У одних родители были коммерсами, у других служащими или работягами, а у одного папаша был бандит. Различий между ними Рыбаков не делал. Кроме него с ребятами занимался второй тренер, лет тридцати. Звали Леонид Юрьевич. А еще в штате имелась уборщица тетя Маша, старушка-пенсионерка.
Уже на второе занятие Рыбаков принес Найденову почти новые боксерки по размеру, сказал просто: «На, носи». После третьей тренировки, когда Максим переоделся, сказал: «Двигай за мной».
Выйдя из клуба, они молча прошли по улице до шумного стихийного рынка на углу. Остановились у чебуречной, из которой неслись вкусные запахи.
Салам, командир, прихрамывая, вышел из боковой двери смуглый усач под два метра ростом в белой куртке.
Здорово, Анзор. Мужики крепко пожали друг другу руки.
Это тот самый мальчик? кивнул высокий мужик на Максима.
Да. Тот самый.
Усач шагнул к раздаточному окну, что-то сказал напарнику и вернулся с двумя золотистыми чебуреками в бумажке.
Держи, протянул Максу.
Максим бережно взял чебуреки, тихо поблагодарил.
Будешь заходить сюда каждый раз после тренировок, сказал Рыбаков, и получать доппаек. Ясно?
Ясно. Максим осторожно сглотнул голодную слюну.
А теперь дуй домой. Поешь и за уроки.
Отойдя от рынка сотню метров, Максим свернул в небольшой сквер, где с деревьев опадали рыжие листья, уселся на скамейку и жадно съел горячие чебуреки. Раньше он их никогда не пробовал. Затем напился воды, тонкой струйкой бьющей вверх из чаши с фонтанчиком. Утер бумажкой губы, смял в шарик и, культурно закинув в урну, направился в сторону детдома.