Влечение. Мой опасный босс - Черно Адалин

Адалин Черно, Анна Абинская

Влечение. Мой опасный босс

Глава 1

«Кажется, у него член еще больше, чем я думала раньше»,  приходит на телефон сообщение от Оли.

Признаться, эту информацию я бы предпочла тут же выбросить из головы, но она упорно врезается в сознание и остается там навеки. Уверена, что теперь при встрече с генеральным мой взгляд будет непроизвольно скатываться ниже его ремня. Куда ниже, чем я позволяла себе раньше заглядывать.

Понятия не имею, зачем эта отвратительная женщина моя лучшая подруга меня бесит, поэтому откладываю телефон и сосредотачиваюсь на отчете. Я должна была проконтролировать его сдачу, но обнаружила ошибку, над исправлением которой сижу весь день.

«Так ничего и не скажешь?»  нет, она не женщина, она коза.

Хотя нет, не коза! Какая коза? Моя подруга настоящая трольчиха, которая намеренно отвлекает меня от работы.

«Надеюсь, он у него отсохнет!»  зло пишу в ответ и, прежде чем успеваю подумать, жму на стрелочку отправить.

Оля в ответ присылает закатывающий глаза смайлик. О моей ненависти к Гадаеву ей, конечно, известно, но она каждый раз либо закатывает глаза, либо цокает языком. Третий вариант, в котором она убеждает меня, что я «просто не присмотрелась» меня устраивает меньше всего.

Конечно, я присмотрелась! За все-то годы, что мы знакомы.

Тем более должность личного помощника и ассистента предполагает едва ли не ежеминутное присутствие рядом с боссом. Да я даже если чего-то раньше не знала, то теперь знаю о Гадаеве абсолютно все. Размер одежды, обуви, что он предпочитает есть на завтрак, какие девушки в его вкусе и, главное, какую марку презервов он использует. Ну и размер знаю, XXL. Да, такая информация, к сожалению, тоже хранится в моей голове. Причем, достаточно было лишь единожды исполнить это распоряжение, чтобы она осталась там навсегда. Но почему-то я только сейчас ее складываю со словами подруги? А, вспомнила почему! Когда провизор на меня в тот раз завистливо и уважительно посмотрела, я про себя решила думать, что босс их на вырост покупает. Не хотела представлять, как щедро он одарен.

Так что я присматривалась. Гадаев не нравится мне в любом ракурсе. В шикарном иссиня черном костюме и в халате, надетом на голое тело, с идеальной утренней укладкой и с мокрыми после душа волосами, злой и добрый, хотя добрым за год работы бок о бок я его еще не видела. Любым. Я его ненавижу так сильно, что иногда мне кажется, это чувство меня уничтожит.

«Он еще у себя?»  пишу Оле.

У меня свой кабинет, а она его секретарша. Сидит в приемной, отвечает звонки и решает, пускать ли посетителей. Я бы с радостью прочитала что-то похожее на «Он уже ушел», но Оля отвечает совсем не это.

«У себя. Сидит в одиночестве со своим большим членом»

Нет, это невозможно!

После работы я обязательно уточню у нее, с чего она взяла, что у него большой, но пока мне не остается ничего, кроме как подняться и последовать в кабинет к генеральному. Документ нужно подписать и завтра с самого утра отправить. Планирую сделать это по дороге на работу. Надеюсь, Гадаева не сильно разозлит мое опоздание.

В приемной натыкаюсь на Олю с переброшенной через плечо сумкой.

 Ты все?  уточняю.  Подождешь меня пару минут? Пойдем домой вместе.

 За мной Славик приехал, так что прости. Полчаса уже ждет меня у входа. Завтра обязательно с тобой пойдем,  обещает и, чмокнув меня в щеку, убегает.

В пустой приемной я остаюсь одна. Долго растягивать экзекуцию не имеет смысла, поэтому быстро подхожу к двери, несколько раз стучу костяшками по деревянному полотну и, опустив ручку вниз, юркаю внутрь. На несколько мгновений замираю, потому что из ярко освещенной приемной резко попадаю едва ли не в кромешную темноту. Собираюсь выйти, решив, что Оля меня разыграла и Гадаев давно ушел, но торможу, услышав:

 Проходите!

Да так инфаркт схватить можно! В это мгновение ненавижу его еще сильнее.

 Я принесла документы на подпись,  копирую его обычный ледяной тон.  Придется включить свет.

 Проходите, Ева. У меня на столе есть светильник. Думаю, его будет достаточно для подписи.

Решительно шагаю в направлении стола. Его очертания угадываются в тусклых лучах света, просачивающихся сквозь не до конца закрытые жалюзи. Шлепаю документы на поверхность и жду. Силуэт Гадаева в кресле почему-то не могу рассмотреть, а когда его голос звучит сзади меня, едва не падаю в обморок.

Я уже говорила, что ненавижу его?!

 Вы же знаете, что просрочили отчет? Его ждали сегодня к вечеру.

 Они получат его завтра. Я нашла ошибку и пришлось ее исправлять.

 Меня не волнует первопричина, Ева. Меня не устраивает итоговый результат.

Сжимаю зубы и делаю глубокий вдох. Удивляюсь, как за год работы здесь мне не понадобились услуги стоматолога и психолога. А еще сексопотолога, потому что я почему-то начинаю задыхаться, а теплая волна бьет в низ живота, наливая его приятной тяжестью. Это что, возбуждение? Нужно поскорее отсюда выбираться, пока в этой кромешной темноте я не посчитала Гадаева единственным достойным кандидатом на мое тело.

 Ничего не скажете в свое оправдание?

Я лишь упрямо поджимаю губы, забывая о том, что он меня не видит. Извиняться и оправдываться не планирую. Отчет делал другой человек, а я всего лишь довела его до совершенства.

 Они получат отчет завтра.

 Это не тянет на оправдание.

Тон Гадаева меняется. Я пока не могу уловить, что именно слышу в его голосе, но точно знаю, что он звучит не так, как обычно. По-другому. Так, словно лед, навечно застрявший в его глотке, внезапно начал таять.

 Знаете

Я поворачиваюсь, намереваясь высказать Гадаеву все, что о нем думаю, вот только он не дает и шанса. Стремительно сокращает между нами расстояние и нависает сверху, вынуждая упереться задницей в стол.

Глава 2

Гадаев по-хозяйски обнимает мое бедро и разворачивает к себе спиной. Я окончательно перестаю понимать, что происходит! Единственное, в чем я теперь уверена Оля не врала. Что-то определенно огромное вдавливается между моими ягодицами, и я точно знаю, что это не футляр от очков шефа, потому что он их не носит, так как предпочитает линзы. Он ненавидит очки так же, как и меня Непонятно только почему его горячие губы впиваются в оголенную часть моей спины без всякой пощады. Жадно, со стоном и рыком. Как будто он давно мечтал это сделать, но что-то его останавливало.

А я реагирую на это нападение совершенно неподобающим образом: я не стискиваю зубы, я не бью его пяткой между ног. Ничего такого. Я вообще не сопротивляюсь. Я откидываю голову ему на плечо, чтобы он смог добраться и до других участков моего тела и тоже издаю хриплый стон.

Мой стон звучит как команда, и Гадаева больше ничего не может сдержать. Его руки действуют умело и неумолимо. Моя юбка взлетает на талию, пуговицы на рубашке трещат, а трусики съезжают до колен и все за считанные секунды. Это какое-то сумасшествие, но меня бьет таким разрядом возбуждения, что ноги подкашиваются и сопротивляться нет сил.

Мы похожи на двух изголодавшихся любовников, которые набросились друг на друга при первой встрече. Только вот мы не любовники, Гадаев вообще мне не нравится, я его я его

Мысли путаются, стоит ему скользнуть рукой между ног. Я охаю и, к своему стыду, раздвигаю ноги, чтобы ему было удобнее. Во рту пересыхает мгновенно. Раз и сглатывать больше нечего. Я только дышать могу. Громко, прерывисто и как-то сипло. Возбужденно. Волна дрожи прокатывается по всему телу, когда Гадаев скользит пальцами между влажных складочек.

Пока он мастерски ласкает меня между ног я с ужасом думаю о том, что никогда прежде ничего подобного не чувствовала. Нет, конечно, я себя трогала и даже доводила до оргазма, но это Меня трясет с каждым движением его пальцев. Между ног становится горячо и тяжело, а внизу живота ощущаются легкие спазмы.