Утром из дилижанса я вылезла злая и невыспавшаяся. Несмотря на ослабленный корсет, казалось, ночь я провела в пыточном приспособлении. Да, чувствовать свое тело и владеть им прекрасно, но все должно быть в меру. Случайные попутчики выглядели не лучше: мятые, сонные и, к счастью, совершенно неразговорчивые.
Спрашивать, где монастырь, не пришлось он был прекрасно виден из любой точки города, возвышаясь над ним как напоминание о неотвратимости возмездия за грехи. Оставалось только придумать, как туда попасть. Не могу же я прийти и сказать: «Здравствуйте, у вас моя тетя». «Здравствуйте, ответят мне, а вас как раз король искал. Вы у нас посидите, пока от него не приедут. У нас есть очень милая зарешеченная келья. Для особо важных гостей». Быть гостьей монастыря не хотелось, особенно на таких условиях.
Но почему бы туда не прогуляться? Мало ли что придет в голову, когда она проветрится после поездки?
По дороге я купила лист писчей бумаги и карандаш на случай, если удастся передать записку. Это казалось маловероятным: не для того король отправил мою родственницу в монастырь, чтобы она вела неподконтрольную обширную переписку. Но если появится возможность, я должна быть к ней готова. Я даже пару строк набросала, любуясь изяществом букв, которые рука выводила вне моего желания. В прежней жизни я никогда не достигала такого уровня каллиграфии.
Почти все мои спутники тоже двигались к монастырю, и я вспомнила, что там для тех, кто приезжает на воды, есть гостевые комнаты. Но в своем нынешнем виде я на них претендовать не могла, а вот на то, чтобы заплатить монетку за вход и испить пару стаканов исцеляющей воды, вполне. А на месте осмотрюсь и решу, что делать.
Я пристроилась в хвост процессии, чтобы посторонние посчитали, что я чья-то горничная, и не обратили на меня пристального внимания. Чепец оказался очень удачным приобретением, снизившим мою привлекательность настолько сильно, насколько это было возможно при стройной девичьей фигурке. Но был он при этом очень неудобным и прилично мешающим обзору.
Стоящая на входе монахиня зорко следила, чтобы никто не проскользнул без оплаты. Каждого, кто вносил хоть самую мелкую монетку, она одаряла улыбкой и благословением. Удостоилась их и я.
Проход был только один, но в конце коридор разветвлялся. Указатели на стенах сообщали, что к источнику идти направо, а к гостевым помещениям налево. В этом месте я окончательно рассталась со своими спутниками по дилижансу, которые даже не заметили потери в моем лице.
У источника никого не было, кроме еще одной монахини, которая откровенно скучала, поэтому взялась рассказывать мне длинную красочную легенду о святой Лурдес, покровительнице монастыря. Я слушала, выразительно ахала в нужных местах и размышляла, не слишком ли будет подозрительно, начни я узнавать про тетю.
Но узнавать не пришлось: графиня Хаго появилась у источника сама. Двигалась она без сопровождающих, но это не мешало ей ступать величаво, словно королеве. Черное кружевное платье контрастировало со светлыми волосами, в которых практически не было седины. Учитывая тетин возраст 62 года, можно было предположить, что это скорее результат магии, чем естественный цвет. На лице почти не было заметно морщинок, а уж глаза глубокого серого цвета с длиннющими черными ресницами могли принадлежать куда более юной особе.
Сориентировалась я тут же.
Ваше сиятельство, не нужна ли вам горничная?
Она вздрогнула и уставилась на меня с величайшим изумлением. Пришлось чуть приподнять оборки чепца, чтобы она уж точно убедилась, что это я.
Дитя мое, неприлично приставать к доньям, сурово сказала монахиня, попытавшись вклиниться между нами.
Убрав руки от чепца, я залепетала:
Сестра, прошу меня извинить, но я нахожусь в ужасном положении. Я сирота, и денег у меня осталось совсем немного.
Не будьте столь жестоки к девочке, сестра, медово пропела тетя. Я переговорю с ней. Мне на самом деле нужна горничная. Возможно, она подойдет. Что ты умеешь?
Все, что будет угодно вашему сиятельству. Я могу шить, готовить, убирать, бегать по вашим поручениям
Умеешь ли ты писать и читать?
Да, но не очень хорошо.
Пойдем со мной. Я проверю, правду ли ты говоришь. Неграмотная горничная мне не нужна.
Она развернулась, даже не дойдя до источника, и так же величаво поплыла назад. Осанка была такая, что усомниться в высоком положении дамы было невозможно.
Чувства, что меня завлекают в ловушку, не было. Да и сама графиня выглядела не узницей, а скорее отдыхающей в хорошем санатории на свежем воздухе. Отведенное ей помещение вполне укладывалось в это предположение: несколько комнат, в их числе гостиная, кабинет и спальня.
Тетя провела меня в кабинет.
Рассказывай, сразу бросила она, как только я закрыла дверь и с наслаждением стащила опостылевший чепец с головы. Что это за маскарад?
Пришлось бежать, потому что его величество решил меня срочно выдать за графа Нагейта.
То есть он помиловал тебя с условием? гневно фыркнула она. Так и знала! Я сказала, что как твоя опекунша никогда не соглашусь на этот брак, поэтому меня сослали, а тебя обманули, как глупую деревенщину. Зачем ты просила аудиенции у короля?
Надеялась, что он тебя помилует.
Обращение на ты казалось и естественным, и совершенно невозможным. Эта женщина вызывала уважение и была одновременно близка мне и совершенно чужда. Мое сознание перемешивалось со знаниями и ощущениями Эстефании, и я не всегда могла понять, что мое, а что чужое. Жизнь до аварии уже казалась чем-то вроде потускневшего кино, а жизнь здесь яркой и настоящей. Моей.
Теодоро и без того не стал бы меня тут долго держать, ты просто облегчила ему выполнение плана. Боже мой, Эстефания, столько трудов и все прахом из-за того, что ты решила поступить как тебе захотелось. Вот и получай в мужья Нагейта.
По воспоминаниям Эстефания была уверена, что тетя ее любит, но сейчас я видела перед собой женщину, для которой разрушение планов оказалось куда важнее судьбы племянницы.
Как я могу избежать брака?
Никак. Герцоги Эрилейские всегда держат слово.
Но я не соглашалась на брак.
Тогда почему Теодоро тебя помиловал? Она побледнела. Что такого ты ему сказала? Или пообещала?
Я потребовала проверку на кристалле Истины, и он посчитал меня невиновной.
Она недоверчиво прищурилась.
Как это возможно? Ты сама призналась.
Да, Эстефания действительно сделала такую глупость призналась во всем сразу после задержания, облегчив жизнь не только придворному магу, но и, как только что выяснилось, королю.
И тем не менее я ничего не подливала королю Теодоро Второму.
Она задумалась. Ненадолго. Взгляды при этом бросала на меня такие, что я понадеялась, что она догадалась об обмене. Обманывать ее я изначально не хотела, яснее намекнуть не позволяла клятва, но и того, что я сказала, должно быть достаточно тому, кто лично передавал фамильные знания племяннице. Но если графиня Хаго и догадалась, то решила оставить это при себе. В ее поведении ровным счетом ничего не изменилось.
Не знаешь, бумаги уже подписаны королем?
Я спохватилась и вытащила из-за корсажа изрядно помятый и потертый брачный контракт. Графиня развернула и начала читать, с каждым мгновением распаляясь все сильнее.
Это переходит всяческие границы, наконец раздраженно выдала она. Нет, я понимаю, почему Теодоро настаивает на этих пунктах, но это оскорбление памяти твоего отца. Брака с Нагейтом на таких условиях я не допущу. Пока не знаю как, но не допущу. Тебя нужно срочно спрятать. Не здесь. Здесь вонючка Бласкес быстро тебя найдет.