Девушка кружилась и изгибалась в ярком свете ламп, змеились за спиной черные блестящие волосы, яркое личико старательно принимало заданные выражения.
— А теперь ты дуешься, Хилари. Мы делаем акцент на губы. — Ларри Ньюман фиксировал каждое ее движение, проворно щелкая затвором объектива. — Фантастика! — воскликнул он, поднимаясь с корточек. — Ну, на сегодня хватит.
Хилари Бакстер в изнеможении воздела руки к потолку:
— Боже, я вся разбита! Хочу домой, в горячую ванну.
— Представь, на сколько миллионов продаст помады твое лицо с такой рекламой, — рассеянно проговорил Ларри, одну за другой выключая лампы.
— Страшно подумать.
— То-то, — автоматически поддакнул он. — Завтра мы займемся шампунями, так что уложи волосы попышнее. Да, совсем забыл. — Он обернулся к ней. — Утром у меня деловая встреча. Но я пришлю кого-нибудь вместо себя.
Хилари снисходительно улыбнулась. Она работала моделью уже третий год, и Ларри был ее любимчиком. Им хорошо работалось вместе, необычайно одаренный фотограф — он умел выгодно подметить мельчайшие детали, создать нужное настроение. Но он был страшно безалаберным, безнадежно рассеянным во всем, что не имело отношения к его драгоценному оборудованию.
— Что за встреча? — спокойно поинтересовалась Хилари, которая хорошо знала, как легко Ларри путается в таких суетных материях, как время и место, если они напрямую не связаны с его фотоаппаратурой.
— А разве я тебе не говорил?
Хилари покачала головой и посмотрела на него выжидающе.
— В десять я встречаюсь с Бретом Бардофом.
— С тем самым Бретом Бардофом? — опешила Хилари. — Вот не знала, что владелец журнала «МОДА» встречается и с простыми смертными, а не только с богинями и особами королевской крови.
— А вот такому простому крестьянину, как я, пожаловали аудиенцию, — ответил Ларри. — В общем, позвонила секретарша мистера Бардофа и назначила время. Сказала, что вроде как он хочет обсудить один проект.
— Ну, так Бог тебе помощь. Я слышала, что этот Брет Бардоф — человек крутого нрава и ни с кем не считается.
— Был бы он мямлей, так не сидел бы сейчас на своем месте, — пожав плечами, вступился за отсутствующего мистера Бардофа Ларри. — Журнал основал его отец и сделал на нем состояние. А Брет Бардоф состояние удвоил, увеличил тираж и открыл несколько новых изданий. Он очень удачливый бизнесмен и, кстати, хороший фотограф — не чурается практической работы.
— Ты в восторге от всякого, кто отличит «никон» от «брауни», — усмехнулась Хилари и дернула Ларри за прядь взлохмаченных волос. — Но такие люди не по мне. — Она изящно передернула плечами. — На меня подобные типы нагоняют страх.
— Ну, уж ты-то не из пугливых, Хил, — одобрительно произнес Ларри, наблюдая, как высокая, гибкая, словно ива, девушка собирает свои вещи и направляется к двери. — Так завтра к полдесятого я пришлю сюда фотографа.
На улице Хилари взяла такси. После трех лет, проведенных в Нью-Йорке, у нее это вошло в привычку. Девчонка с маленькой техасской фермы была почти забыта, Хилари давно уже чувствовала себя как дома в деловом и бурливом Нью-Йорке.
Ей было двадцать один год, когда она, круто изменив свою жизнь, приехала в Нью-Йорк, чтобы сделать карьеру фотомодели. Превращение провинциалки в столичную модель происходило трудно, временами накатывал страх. Но Хилари не позволила огромному многоликому мегаполису запугать себя и упорно обивала пороги, крепко держа в руках свой портфельчик.
В первый год работу удавалось добыть только от случая к случаю. Но Хилари продержалась, не сдалась, не бросилась искать спасения под родительское крыло. Мало-помалу она приобрела репутацию модели, умеющей создать точный образ для рекламируемого товара, и постепенно становилась все более востребованной. А когда она начала работать с Ларри, все окончательно встало на свои места. Теперь ее лицо постоянно мелькало на страницах, да и на обложках журналов. Сбывалось все, что было задумано, и, получая жалованье ведущей фотомодели, Хилари смогла перебраться из прежней квартирки на третьем этаже без лифта в комфортабельные апартаменты в высотном здании близ Центрального парка.
Работа фотомодели была для Хилари не страстью, а только работой. В Нью-Йорк она приехала не с детскими грезами о блеске и славе, но с решимостью преуспеть, встать на ноги. А выбор карьеры был предопределен ее редкой внешностью, самообладанием и прирожденной грацией. Угольно-черные волосы и изящные скулы придавали ее облику экзотическую изысканность, а большие, в густой бахроме ресниц темно-синие глаза очаровательно контрастировали с золотистой кожей. Пухлые, изящно очерченные губы готовы были улыбаться при одном уже намеке на смешное. А поскольку помимо красоты Хилари обладала природной фотогеничностью, успех в ее профессии был ей обеспечен.