Утром Хилари одевалась на встречу с особой тщательностью. Белое из тонкой шерсти платье отличалось простотой, отчего скрытые под ним очертания безупречной фигуры особенно притягивали взгляд. Волосы она собрала на макушке в свободный узел для придания облику деловитости. Сегодня Брет Бардоф не услышит, как она заикается и мямлит. Она будет держаться спокойно и уверенно. Дополнив наряд туфельками из мягкой кожи, Хилари осталась совершенно довольна собой. Высокие каблуки добавили роста, теперь ей не придется смотреть на него снизу вверх. Их глаза будут на одном уровне!
Уверенность не покидала Хилари и в такси, и в лифте, возносившем ее на верхний этаж небоскреба, где располагались офисы Брета Бардофа. Бросив взгляд на часики, она убедилась в своей пунктуальности. За огромным столом в приемной сидела молодая миловидная брюнетка. Хилари назвала ей свое имя и профессию. Коротко переговорив по телефону, девушка провела Хилари по длинному коридору к тяжелой дубовой двери. Хилари вошла в просторную, тщательно отделанную комнату, где ее встретила вторая миловидная особа с короткой стрижкой, которая представилась Джун Миллз, секретаршей мистера Бардофа.
— Пожалуйста, зайдите, мисс Бакстер. Мистер Бардоф вас ждет, — сказала она с улыбкой.
Пройдя в двустворчатую дверь, Хилари не успела толком рассмотреть изысканное оформление комнаты, потому что взглядом ее завладел мужчина за необъятным дубовым столом с панорамой города за спиной.
— Доброе утро, Хилари. — Он встал ей навстречу. — Вы все же войдете или так и останетесь стоять в дверях?
Хилари выпрямила спину и ответила холодно:
— Доброе утро, мистер Бардоф, приятно снова видеть вас.
— Не стоит кривить душой, — беззлобно посоветовал он, подводя ее к стоявшему у стола креслу. — Глаза бы ваши больше на меня не глядели, ведь так?
Хилари не нашлась, что ответить на это слишком справедливое предположение, и удовольствовалась неопределенной улыбкой.
— Тем не менее, — продолжал он так, словно она на словах подтвердила его вывод, — в мои намерения входило, чтобы вы, несмотря на ваше нежелание, все же пришли сегодня сюда.
— А что у вас за намерения, мистер Бардоф? — спросила она резко, задетая его надменным тоном.
Он откинулся в кресле и окинул Хилари холодным взглядом с головы до ног. Разглядывал неторопливо, с явным намерением смутить. Но Хилари сохранила внешнее хладнокровие. Она привыкла, что ее разглядывают, — таково было одно из условий ее профессии. Этот человек ни за что не должен догадаться, что от его взгляда пульс ее нервно зачастил.
— Мои намерения, Хилари, пока что чисто деловые, — он взглянул на нее в упор, — хотя это можно изменить в любой момент.
Эти слова повредили броню Хилари настолько, что ее щеки чуть-чуть порозовели. Мысленно проклиная свой румянец, она все-таки не отвела глаз.
— Боже мой, — иронически приподнял он брови, — да вы покраснели! Не знал, что есть женщины, еще способные на это. — Он улыбнулся шире, определенно радуясь тому, что от его слов ее румянец сделался гуще. — Вы, должно быть, последний представитель вымершей породы.
— Может, мы обсудим дело, ради которого я пришла, мистер Бардоф? — спросила Хилари. — Вы, наверное, очень занятой человек. Не знаю, поверите вы мне или нет, но я тоже страшно занята.
— Как же, как же, — кивнул Бардоф, задумчиво улыбаясь. — Я припоминаю: «Не торчать же нам тут весь день». Я задумал серию фотографий для моего журнала «Мода», особенную серию. — Он закурил и предложил сигареты Хилари, но та отрицательно качнула головой. — Я уже некоторое время обдумываю одну идею, для которой требуется подходящий фотограф и подходящая модель. — Он сощурился и снова оценивающе оглядел ее, так что у Хилари возникло ощущение, будто ее изучают под микроскопом. — И вот теперь я их нашел.
Она поежилась под его пристальным взглядом.
— Может быть, вы расскажете поподробнее, мистер Бардоф? Я полагаю, не в ваших обычаях самому беседовать с моделью. Наверное, речь идет о чем-то совершенно необыкновенном.
— Думаю, что да, — вкрадчиво согласился он. — Эта идея — фотосерия, — ну, или если угодно, история в картинках множества женских лиц. — Он встал с кресла и пересел на край стола, и Хилари смогла оценить во всей красе его поджарую фигуру, от которой веяло силой и мужественностью. — Я хочу проиллюстрировать все грани женской натуры: деловая женщина, женщина-мать, спортсменка, искушенная женщина, святая невинность, роковая соблазнительница, ну и так далее. Короче, собирательный портрет Евы — вечной непреходящей женственности!