— Зачем ты так? Она очень мало смотрит телевизор. Или нет? Тем временем Талли запрещено ездить верхом во избежание травм, — непреклонно продолжал он. — А она, между прочим, уже накопила достаточно денег, чтобы купить себе собственную лошадь. Каково ей даже не иметь возможности прокатиться в парке?
— Но мы живем в Найтсбридже! — раздраженно возразила Анна. — Скажи, пожалуйста, где она будет держать свою лошадь? Где ты предлагаешь построить конюшню? У «Хэрродза»?
— В том-то и дело! — выдохнул Тод, и Анна совершенно отчетливо поняла, что попала в тщательно устроенную западню. — Найтсбридж не то место, где люди могут держать животных! У нас нет места не то что для лошади, но даже для собаки, — продолжал он. Слова лились так гладко, что создавалось впечатление, будто он давно уже обдумывал это.
А может быть, так оно и есть? — промелькнуло в голове Анны. А если так, то какого же черта он не поговорил с ней раньше?
— И яблонь у нас тоже нет. Яблонь, которые весной покрываются душистыми цветами, а осенью склоняются от щедрых плодов, — продолжал он, и в голосе звучало столько чувства, сколько она уже не слышала многие годы. Серые глаза потемнели и затуманились. — Нет ручьев, по которым девочки могли бы бегать босиком, пока не стали слишком взрослыми и знаменитыми, чтобы заниматься такими глупостями. Нет полевых цветов, которые они могли бы собирать и плести венки. Они никогда не видели, как кролик скачет, резвясь, по полям, не слышали, как кричит ночью сова.
— Ты начитался книг о сельской жизни! — пошутила Анна с нервной улыбкой коренной горожанки, однако ответная улыбка не тронула чеканных губ мужа. — Ты забыл упомянуть грязь и мошкару, отрезанность от внешнего мира, чуть испортится погода!
— Это ты забываешь, что я вырос в деревне, Анна, — мягко возразил он. — Может быть, мои воспоминания немного окрашены в розовый цвет, но все же могу тебя уверить, что очень хорошо сознаю все неудобства, связанные с жизнью в захолустье.
Анна вспомнила, как начинался их разговор, и неловко пошевелилась. Начало показалось ей очень плохим, но продолжение выходит гораздо хуже. Похоже, Тод собрался абсолютно изменить их образ жизни. Однако есть такая вещь, как партнерство. Он не может заставить ее и девочек переехать в деревню, если они этого не хотят.
Но как убедить Тода?
Анна готова была удариться в панику. Она провела большую часть жизни в этой квартире. Ее отец продал Тоду право собственности очень дешево в качестве свадебного подарка, потому что Тод не мог принять такую квартиру, не уплатив ничего. Она представить себе не могла жизни где-нибудь еще. И не хотела верить, что ее семья может жить в каком-либо другом месте.
Может быть, она уделяет мужу недостаточно внимания? Ведь именно от этого постоянно предостерегают женские журналы, когда публикуют бесконечные истории о женах, которые считают, что муж — данность, которой у них не отнять. Не потому ли он выглядит последнее время таким грустным и рассеянным?
И все же в ее арсенале есть одно очень эффективное оружие, которое быстро заставило бы Тода изменить взгляд на вещи… Если бы только ей хватило смелости его применить…
— Ффу! — с чувством вздохнула она и вытерла рукой абсолютно сухой лоб. И безумный план обрел черты видимой реальности, потому что его поза, слегка изменившаяся в ответ на ее движение, что-то во взгляде, совершенно неуловимое, пробудили в Анне неистовое желание… Она откашлялась, но голос не желал подниматься выше сладострастного шепота. — Здесь становится уж-жасно жарко. Тебе не кажется, милый?
По внезапно дрогнувшему голосу жены Тод понял, чего она хочет, и почувствовал немедленный отзыв в собственном теле. Он сам хотел ее, но обычно они не делали это так.
Днем он работал, а если и не работал, то как бы они умудрились заняться сексом в квартире, по которой снуют три непоседливые и любопытные девчонки? Анна же всегда так мило смущалась. Значит, она действительно очень хочет остаться в Лондоне, если готова соблазнить мужа среди бела дня!
Он постарался выбросить из головы сомнения в том, достаточно ли будет немедленно заняться любовью, чтобы заделать все трещины, которые только что открылись в их отношениях. Сейчас его не интересовало ничто на свете. Анна умышленно подожгла запал — пусть и не пеняет за последствия.
— Тебе жарко, да? — принял он ее игру.
— Угу. Я сейчас расплавлюсь и растекусь. — Неторопливо, отчасти потому, что дрожали пальцы, Анна стянула мешковатый свитер и осталась в футболке, которая была не особенно новой и нельзя сказать чтобы обтягивала тело, однако достаточно ясно обрисовывала тяжелые выпуклости груди, и Анна хорошо видела, как наблюдает за каждым ее движением Тод. — Вот, — глуховато произнесла она и поразилась тому, насколько порочно звучит голос.