– Тем более что когда ударяют, то так больно, – пробубнил Терри.
– Конечно! – подхватила Лесли, поднимая голову.
Рассел смотрел на них с Терри и о чем-то размышлял. Его глаза больше не улыбались, а взгляд был исполнен печали с примесью не то нежности, не то желания поверить во что-то светлое.
– Ни о чем не волнуйтесь, – спокойно произнес он. – Вы в самом деле не виноваты.
Лесли, уже свыкшаяся с мыслью, что завтра ей укажут на дверь, в первое мгновение не поверила своим ушам. Потом, когда до нее дошел смысл его слов, чуть отстранила от себя Терри, рывком выпрямилась, подпрыгнула на месте, схватила Терри за руки и покружила с ним по устланному ковром полу.
– Значит, вы не будете на меня жаловаться? – с детской непосредственностью спросила она, взглядом, полуулыбкой и едва заметным движением бровей умоляя Доусона, чтобы тот не сказал, будто она не правильно его поняла, и чтобы не передумал.
Он снова улыбнулся, и грусти в его глазах стало как будто меньше.
– Не буду, мисс Спенсер. Настоящих мужчин не красят и жалобы. Верно я говорю, Теренций?
Настоящий мужчина. Такое чувство, что этот Доусон именно из таких, размышляла Лесли, выключая перед уходом компьютеры и свет. Не трепло, сдержан, толкует о справедливости… Впрочем, мы слишком плохо друг друга знаем. Удивительно, но я даже рада, что с ним познакомилась. Как же забавно все выходит! Если бы он не опоздал и если бы Терри не заполучил синяк, тогда я, быть может, и не рассмотрела бы толком, какой этот Доусон.
За окном опять лил дождь, а Лесли, как назло, забыла зонтик. Надев курточку и повесив, точно огромный кулон, сумку на шею, она вышла в промозглый вечерний полумрак. Машина Доусона еще стояла на дороге, а сам он сидел на корточках перед Терри и быстрыми движениями руки смахивал белым платком грязь с вельветовых детских брючек.
Лесли заперла парадную дверь и, на ходу застегивая куртку и ежась от сырости и холода, зашагала по улице.
Рассел повернул голову.
– Вы что, пешком? – удивленно спросил он.
– Ага. – Лесли кивнула и смахнула скатившуюся на кончик носа большую дождевую каплю. – Я живу совсем недалеко, люблю на ходу понаблюдать за другими прохожими, полюбоваться городом. И потом… – Она засунула руки в карманы, подняла плечи и с улыбкой призналась: – Не умею водить машину.
– Серьезно? – изумился Рассел, встряхивая платок и выпрямляясь.
– Конечно, серьезно. Что случилось? – Лесли кивнула на брюки Терри.
– У Теренция сегодня день неудач, – ответил Рассел, открывая заднюю дверцу и жестом веля племяннику забираться внутрь. – Шлепнулся на ровном месте. Причем не на асфальте, а на газоне, по которым ходить нельзя. Вот что значит нарушать правила!
Лесли провела по лицу рукой, стирая капли со щек и ресниц, и взглянула на квадрат земли с пожухшей травой. У самого края, в том месте, где упал Терри, была размазана грязь и испачкан каменный бордюр.
– Бедный мальчик. Не сильно ударился?
– Не-а, – ответил Терри уже из машины. – Я совсем не ударился, только вымазался.
– И то хорошо. – Лесли улыбнулась ему, потом взглянула на Рассела и махнула рукой. – Еще раз до свидания.
– Постойте! – крикнул он, не успела она повернуть в сторону дома. – Давайте мы вас подвезем, ведь дождь же! Не дай бог простудитесь.
Лесли отказалась бы, но необъяснимое желание продолжить это знакомство – может, лишь для того, чтобы проверить, верны ли ее догадки о порядочности Доусона, – заставило ее принять предложение. Сев на переднее пассажирское сиденье, она назвала свой адрес. Доусон завел двигатель, и машина тронулась с места.
– Не так уж и близко вы живете. А льет как из ведра, – сказал он. – Почему вы не научились водить? В наше время без этого, по-моему, никак нельзя.
Лесли обхватила себя руками, согреваясь.
– Я, когда бываю одна, отдаюсь мечтам, о чем-нибудь раздумываю. Случается, налетаю на прохожих или, того чище, обо что-нибудь спотыкаюсь и падаю, вон как Терри. – Она повернула голову и подмигнула Теренцию. Тот ответил ей понимающей улыбкой. – Нехорошо быть такой рассеянной. Надо бы себя перевоспитать. Как думаете, это возможно? – Она взглянула на его профиль и вдруг почувствовала, что очень хочет услышать ответ на свой не вполне серьезный вопрос и что даже готова прислушаться к любому совету, если таковой у Доусона найдется.
– Возможно ли перевоспитать себя? – не поворачивая головы, протяжно произнес он. – По-моему, да, возможно. И даже необходимо, если ты твердо убежден, что так будет лучше. Когда ставишь перед собой четкую задачу и упорно идешь к цели, все получается.