Мари спит беспокойно, возится всю ночь, что-то неразборчиво бормочет во сне. Единственное слово, которое я разобрал Эрик. Я понимаю прекрасно, что не будет мне никакого хэппи энда, пока не верну любимой женщине сына. И у меня есть план. Реализовать его адски сложно, потребуется куча времени и баснословные средства. На что только не пойдёшь ради того, чтобы её глаза горели. И горели для меня.
2
МАРИ
Утро могло бы быть куда более приятным, если бы я проснулась одна. Но Кир здесь, гипнотизирует меня своими нереальными глазами с густыми чёрными ресницами, хочет залезть в голову. Ему это всегда без малейшего труда удавалось. Вот и сейчас он сразу замечает, что мне некомфортно в его компании, но не делает ни малейшей попытки встать, или отодвинуться. Напротив, прижимает крепче. До меня вдруг доходит, что я проспала всю ночь и не слышала Раду, та вероятно уже отчаялась дождаться непутёвую мать.
Она спит, успокаивает Кир. Ещё рано. И ночью только один раз просыпалась.
Замечаю видео-няню на тумбочке с его стороны, дочка действительно лежит и сопит, причмокивая губами. Скоро захочет есть. Грудь ломит от того, что я не кормила ночью, и я стараюсь сбежать поскорее, чтобы разбудить ненасытную мордочку и избавиться от дискомфорта.
Куда ты? он не отпускает. Можно расслабиться пока.
Честно сознаюсь в своей проблеме, надеясь на быстрый побег. Не на того напала.
Сильно больно? интересуется Кир, проводя ладонью по переполненной и будто каменной груди. То, что он делает дальше, неожиданно, и я не знаю, как реагировать. Припадает к соску, отсасывая излишки молока, избавляя от неприятных ощущений. Для меня это как-то слишком. Мы, конечно, давно знакомы, знакомы так близко, что ближе не бывает. Но
Странные ощущения, комментирует свои действия, в то время как я отдираю его от груди за волосы. И смеётся, глядя мне в глаза. Что? Не жадничай.
Это перебор, Кир. Мне не нравится, вру, естественно, мне понравилось. Ещё как. И он это знает. Но то, что он делает, перейдя ко второй груди, ощущается, как табу. А мне-то казалось, что я давно лишена всяческих предрассудков во всём, что касается секса. Меня спасает проснувшаяся Рада, позволяя выбраться из плена.
Перед тем, как отправиться на работу, Кир заходит в детскую, чтобы попрощаться. Он каждое утро так делает, но обычно ограничивается лёгким поцелуем в щёку. Сегодня целует долго и с намёком на продолжение вечером. Рада, только заснувшая на руках, открывает глазки и хмурится. Завидев, что это всего лишь её обожаемый отец, улыбается довольно и засыпает обратно. Кир, склонившийся над креслом, где я сижу, расплывается в идиотской улыбке. Раньше он никогда так не улыбался.
Я сегодня пораньше вернусь, поедем на «Линию». Будьте готовы, хорошо?
Как будто у меня есть выбор. На яхте я не была ни разу за прошедший год. И не представляю, что там делать с грудным ребёнком. А если её укачает? И кроватки там нет. Но все мои сомнения озвучивать просто не имеет смысла, всё равно настоит на своём. Так что уже после обеда мы полным составом отправляемся на пристань. На яхте нас встречает женщина средних лет, может, чуть старше меня, и она, несмотря на тёмные волосы, абсолютно точно не палерка.
Это Ариадна, представляет женщину Кир. Та спокойно и вежливо улыбается, протягивает мне руку. Няня для Рады.
Я из Кио, приятно познакомиться, говорит улыбчивая Ариадна. А я гадаю, имеет ли она какое-либо отношение к Нейту. Тот намекал на сюрприз.
Кир, до этого державший дочь, передаёт её няне и тянет меня вглубь.
Она нормальная, я всё тщательно проверил, успокаивает меня он, когда замечает, что я оглядываюсь. Джамиль, идущий позади нас, скептически морщит лоб. Он привык опекать сестрёнку и не доверяет новому человеку. Я пожимаю плечами. Проверил, так проверил. Кир показывает одну из кают, в которой теперь мини-филиал детской с розовыми медведями и уютной кроваткой. Джамиль скрывается в другой, запирается изнутри. Ну точно будет полдня в игре зависать. Ариадна заверяет нас, что прекрасно справится с малышкой, и выпроваживает из царства розовых медведей. Я, в шоке от такого поворота, не знаю, чем заняться. Кир меж тем уже тащит меня в нашу с ним каюту. Здесь тоже не обошлось без обновлений на стене появилось немаленькое зеркало, отражающее кровать, простыни теперь чёрные и наручники лежат ровно посередине, намекая на то, чем мы будем заниматься сегодня ночью. И далеко не одна пачка презервативов на полке в изголовье. Разных. Арафат в своём репертуаре, подготовился по максимуму.
Ты планируешь использовать это всё сегодня ночью? ехидничаю я. Не переоценил себя?
У нас впереди далеко не одна ночь, солнце. Но мы здесь сейчас не за этим, вот тут он меня удивил. Кир усаживает меня на кровать, берёт в руки левую ладонь. И делает то, от чего возмущение зашкаливает. Снимает кольцо, надетое Нейтом год назад. Потом пытается с правой руки снять кольцо, подаренное когда-то Алексом. Я сжимаю руку в кулак, стараясь избежать этого, но Кир отводит пальцы с лёгкостью. Снимает и его. Мою память, которую с левого безымянного пальца на правый я смогла переодеть лишь в марте*. (* В западной традиции обручальное кольцо носят на левой руке, переодевая на правую в случае вдовства)
Мне очень хочется выбросить это в океан, говорит честно, вглядываясь в моё сердитое лицо. Но я знаю, как важны они для тебя. Поэтому Кир достаёт из кармана золотую цепочку и надевает на неё оба колечка, затем защёлкивает замок на моей шее. Это твоё прошлое, от которого нам уже не избавиться, как фокусник вытаскивает из ниоткуда бархатную белую коробочку. А это наше будущее, на палец легко скользит тонкий золотой ободок с совсем небольшим камушком.
С тех давних пор, когда Кир задаривал меня украшениями, он научился разбираться в них. Это кольцо стильное и изящное, красивое. Он целует пальцы, прогоняя неожиданный холод. Меня морозит по-настоящему. Возможно, сломался кондиционер. Слёзы подступают к горлу, но я давлюсь ими. Этот жест, безусловно, романтичный, искренний и призван уверить меня в его чувствах. Он вызывает боль. Я не хочу, чтобы Алекс и Нейт становились только прошлым. Но ведь и Кир мне не чужой. Отнимаю руку, заметив мелькнувшую в глазах боль. Я просто хочу обнять тебя, глупый. Я притягиваю его к себе, и мы падаем на чёрный шёлк кровати. Очерчиваю пальцем контур упрямых губ.
Ты мне ещё финики с молоком зажал, скрываю слёзы за вредностью.
Кир смеётся счастливо и целует меня:
Позже, солнце. Не всё сразу.
Ближе к вечеру мы достигаем того самого пляжа, где когда-то я переступила грань дозволенного. Всё могло бы сложиться иначе, удержись я тогда от соблазна. Кир выдаёт мне купальник, похожий на те сёрферские, что остались дома, не буркини. И мы отправляемся на берег вплавь втроём с Джамилем, соизволившим наконец покинуть свою нору. Я сижу на белоснежном песке, отдыхаю после заплыва, но мысли мои далеко от этого места.
Мам, не грусти, требует ребёнок, дёргая меня за рукав. Посмотри как красиво.
Притягиваю к себе его мокрую голову, привычно целуя в макушку.
Красиво, Джамиль.
Кир, сидящий рядом, смотрит на меня внимательно. Молчит. Правильно, молчи. Пусть следы нашего пребывания здесь смоют волны точно так же, как они смыли наши с Алексом отпечатки ног за тысячи километров отсюда. Я всё забуду когда-нибудь. Просто не сегодня.
КИРАМ
Мари ушла кормить Раду и пропала. Я вглядываюсь в темноту. В мягком свете неполной луны видны лишь блики на поверхности воды у самого борта, берег тонет во мраке, неразличимый отсюда. Ариадна подходит уверенно и спокойно, я догадываюсь, что она хочет сказать, хотя, казалось бы, мы всё обсудили ещё вчера днём.