Мэт знал Квина уже давно, и бесцеремонность друга его ничуть не смутила.
— Шантел, это Квин Доран.
Она скрестила ноги, и атлас скользнул по атласу. Ленивым грациозным движением она протянула Квину руку.
— Очаровательно, — прошептала она и напряглась, когда его пальцы крепко обхватили се ладонь.
Он не потряс ее руку и не поднес к губам небрежным европейским жестом, которого, неожиданно подумала она, вполне можно было от него ожидать. Он просто держал ее, пока его бледно-зеленые глаза смотрели в глаза Шантел. Ее кожа, гладкая, ароматная и женственная, была похожа на атлас, в который она была одета. Его кожа была грубой, жесткой и темной от загара. Они замерли на мгновение — она на своей софе, он стоя, и их руки соединились к пожатии. Шантел уже приходилось вступать в схватку с мужчинами, и она проиграла всего лишь один раз. Она мгновенно поняла, что перчатка брошена, и приняла вызов.
— Тебе, как всегда, водку со льдом? — спросил Мэт Квина, повернувшись к бару.
— Да. — Слегка наклонив голову, Квин дал ей понять, что игра началась. Он медленно расслабил пальцы, и ее рука выскользнула из них. — Мэт сказал мне, что у вас возникли проблемы.
— Очевидно, появились. — Шантел вытащила сигарету из фарфорового мундштука, лежавшего на столе, и подняла бровь. Когда Квин вытащил из кармана зажигалку и щелкнул ею, она улыбнулась и наклонилась к нему. — Только я не уверена, что вы тот человек, который сумеет с ними справиться… — с этими словами она подняла голову и какое-то время смотрела ему в лицо, а потом снова откинулась на спинку, — мистер Доран.
— Я склонен согласиться с вами… мисс О’Харли.
Их взгляды снова скрестились, и у обоих возникли не очень приятные ощущения.
— Но раз уж я здесь, почему бы вам не рассказать мне, в чем дело? — Квин взял у Мэта стакан и, прежде чем тот заговорил, метнул в него взгляд. — Пусть мисс О’Харли введет меня в курс дела, раз уж это ее проблемы.
Будучи опытным агентом, Мэт хорошо знал, кода надо говорить, а когда лучше промолчать. «Отлично, а я пока набью себе рот этими канапе». И он сел, предоставив их друг другу.
— Я получила несколько очень неприятных звонков. — Шантел произнесла эти слова небрежно, но по тому, как быстро согнулись и разогнулись ее пальцы, Квин догадался, как тяжело ей об этом говорить. Он умел подмечать малейшие движения. И еще он заметил, что у нее маленькие и тонкие руки, а ногти на длинных пальцах покрыты бесцветным лаком. И эти пальцы пребывали в непрерывном движении.
— Только звонки?
— Нет, были еще и письма. — Она передернула плечами, и атлас тихо зашуршал. — Все это началось около шести недель назад.
— Звонивший говорил непристойные вещи?
Шантел вскинула подбородок, не в силах устоять перед искушением посмотреть на него сверху вниз.
— Я думаю, это зависит от того, что вы понимаете под словом «непристойный». Ваше представление об этом может отличаться от моего.
В его глазах вспыхнула улыбка, и они каким-то странным образом сделались гораздо привлекательней. У нее мелькнула мысль: интересно, сколько женщин проникли в логово этого льва и были съедены?
— Не сомневаюсь в этом. Продолжайте.
— Поначалу… поначалу мне это показалось смешным. Все выглядело весьма безобидно, хотя и раздражало меня. Но потом… — она облизнула губы и поднесла к ним сигарету, потом он осмелел и начал высказываться откровеннее. Мне стало противно.
— Надо было сменить номер телефона.
— Так я и сделала. Звонков не было целую неделю. А сегодня все началось сначала.
Откинувшись назад, Квин сделал глоток в своего стакана. Как и хозяйка, водка была высшего качества.
— Вы узнали его по голосу?
— Нет, он всегда шепчет.
— Вы можете снова поменять номер. — Он пожал плечами, и в его стакане звякнул лед. Или попросите полицию установить подслушивающее устройство.
— Я устала менять номера. — Шантел нетерпеливым жестом загасила сигарету. И я не хочу вмешивать в это дело полицию. Я хочу, чтобы об этом никто не знал. Мэту кажется, что вы поможете мне решить эту проблему. Квин снова отпил из своего стакана. Комната была выдержана в белых тонах, но не наводила на мысль о девственности. Само отсутствие цвета, с Шантел в центре комнаты, необыкновенно возбуждало. И он был уверен, что она хорошо понимает это. Во всех своих фильмах она изображала женщин, которые преднамеренно играли на чувствах мужчин, на их слабостях и самых заветных желаниях. И Квин не испытывал никакой симпатии к женщине, специально создавшей себе имидж, который возбуждал мужчин, а теперь жаловавшейся на то, что ей пришлось ответить на несколько безобидных звонков.