Нисий кивал и уже начинал скучать, слушая бесконечное перечисление причин, по которым одержать победу не представлялось возможным.
Я просто не знаю, что ещё сказать. Атаковать самим? Принять бой в поле?
Нисий развёл руками.
Думай, царь! Меня больше нет рядом.
Эттерин взъерошил волосы.
Ладно, начну перебирать всё по порядку. Итак, если мы если я приму открытый бой, южане развернутся в обычный порядок и станут теснить нас меня широким фронтом, держа наготове ударные отряды на каждом фланге и в центре, чтобы развить успех там, где им удастся сломать наши ряды. Если же мы будем держаться, нас постепенно обойдут с флангов и возьмут в окружение. Это верная смерть. Дальше имеет ли смысл оборонять лагерь? На первый взгляд, это единственное, что может дать нам преимущество
Во имя богов Ордона, государь, почему ты не задашь себе самого главного вопроса, с которого нужно начинать любые размышления: чего от тебя ждут враги? не выдержал Нисий.
Ну, они ведь не глупцы, правда? осторожно уточнил царь. Значит, должны учитывать все те же возможности С их перевесом в силе Он вдруг замолчал и улыбнулся. Я понял, Нисий. Ну конечно я должен подсказать им, чего от меня ждать. А потом обмануть
Хвала богам Ордона, ты хотя бы нащупал верный путь.
Нисий, почему ты обращаешься к старым ликейским богам? Ведь сам всегда говорил, что в государстве должна быть только одна ведущая религия, и вера в Солнце среди всех самая разумная?
Старик поморщился.
Во-первых, ты неправильно запомнил мои слова. Не самая разумная, а самая полезная для укрепления трона. Во-вторых, это не значит, что прочие исповедания нужно запретить. А в-третьих, ты ещё не составил плана сражения, от которого зависит судьба твоей державы, и вместо того, чтобы думать, придираешься к словам никчемного старика.
Зачем ты говоришь так про себя? воскликнул Эттерин почти в ужасе. Ведь знаешь, как я тебя ценю!
Ценил когда я давал советы, гнул свою линию Нисий. Но теперь меня здесь нет. Вся ответственность на тебе. Так что не отвлекайся. Думай, царь, думай!
Царь улыбнулся. Он был совсем не глуп и прекрасно понимал, что без Нисия не стоил ломаного гроша. Не будь этого беспокойного старика, он вёл бы совсем другую жизнь, глупую, весёлую и уютную ровно такую, какую подразумевал богатый дворец.
Он был бы, наверное, доволен собой. Не страдал бы, во всяком случае, от чувства раздвоенности, не ощущал себя скульптурой, которую узловатыми пальцами лепит по своему разумению, нимало не считаясь с мнением самого государя, мудрый и воинственный Нисий.
И мышцы лица не уставали бы от необходимости постоянно поддерживать выражение, скопированное со статуй великого Искиромака.
Да, он был бы по-своему счастлив Только очень недолго.
Воистину, Эттерин не был глуп. Он понимал, что такого царя, каким он видел себя в глубине души, очень быстро лишают власти, а нередко и жизни.
Многое в Ликее было устроено плохо, но, по крайней мере, Ликея ещё стояла, кровь не струилась по её земле, и сады не сгорали в пламени войн только потому, что за спиной неглупого, но слабовольного Эттерина стоял несгибаемый Нисий.
Солнце поднималось всё выше, в шатре становилось душно. Тридцатитрёхлетний царь вытер лицо, жестом попросил Нисия наполнить чаши и согнулся над картой.
Итак, оборонительная позиция единственное, что позволяет войску, уступающему в числе, хоть как-то уравнять силы. Из этого и будем исходить.
Царь на холме
По крутому склону к венчавшему холм кольцу повозок поднимались ещё десятка три человек. Эриной узнал по доспехам бойцов царской стражи. Что ж, туда кого попало не берут Но что такое тридцать лишних клинков?
Будь я проклят, если понимаю, что тут делается, пробормотал он.
Нужно было промолчать: оказалось, за спиной стоял Гифрат, и отлично его расслышал.
Могу объяснить: мы все тут исполняем свой долг. Ты ведь знаешь, что такое воинский долг?
Так точно, господин всадник! браво ответил Эриной с деревянным выражением лица.
Вот и хорошо, а то у меня возникли некоторые сомнения, негромко сказал Гифрат. Конечно, всё это имеет уже мало значения, ведь мы больше не стражники, а солдаты. И тот гемандец уверял, что ты отлично сражался под стенами Мигарты Однако не думай, что я забуду твою «поездку в имение».
Не понимаю, о чём ты говоришь, господин всадник.
Так я растолкую: ты сел в лужу под Южной стеной и поехал опускать концы в воду. Это понятно всякому благоразумному человеку. Захотел соврать пожалуйста, но зачем нужно было выдумывать шпионов? Простой копьеносец, значит, их толпами ловит, а предводитель городской стражи понятия не имеет о врагах под боком?
Я учту это на будущее, ядовито пообещал Эриной.
И прекрасно. А сейчас учти вот что: мы поставлены здесь, на холме, во исполнение воли царя Эттерина. И я очень надеюсь, что твоё замечание не означает сомнения в его мудрости.
Никак нет, господин всадник! гаркнул Эриной.
Царские стражи уже приблизились и прошли за кольцо повозок, которое служило защитникам холма единственным укреплением. Эриной с удивлением заметил, что с ними идут сам государь Эттерин и стратег Нисий, и ещё несколько слуг с шестами и длинными свертками.
Царь осмотрелся.
Холм возвышался в полутора стадиях от Южного тракта. Между ним и дорогой ликейские воины усердно копали рвы и возводили насыпи, укрепляя лагерь.
Тракт убегал вдаль, и у самого горизонта виднелись тёмные пятнышки конных разъездов.
Все знали, что колхидорцы уже близко, в нескольких часах пути отсюда.
Эттерин дал знак, и слуги начали устанавливать шатёр, а один из них развернул и укрепил на макушке холма царский стяг.
А, мигартский герой? весело воскликнул Эттерин, заметив Эриноя. Хорошо, что ты здесь. На этом холме мне нужны самые лучшие воины!
Рад служить тебе, государь! отозвался копьеносец.
Когда шатёр был установлен, стражи встали вокруг него кольцом, а царь и стратег скрылись внутри.
И что это, по-твоему, значит? тихо спросил Эриной у Гифрата.
Тот поглядел на копьеносца с удивлением никогда прежде Эриной не обращался к нему без известной доли подобострастия, хотя бы и вынужденного.
Эриной усмехнулся:
Да брось, господин всадник. Мы с тобой оба смертники, и мы, и все эти две сотни «лучших бойцов». Нам отсюда не уйти. Особенно теперь, когда царь водрузил на холме свой стяг да половина врагов ринется сюда, надеясь отрубить его венценосную голову. Ты же понимаешь: нас попросту приносят в жертву! И каким образом мы должны «защищать лагерь от бокового удара»? Мы же и пяти минут не продержимся
Заткнись, болван, посоветовал Гифрат. Мы все это знаем, и все молчим. Потому что мы солдаты, делаем то, что нам прикажут, и делаем так хорошо, как только можем.
Эриной промолчал. Перед ним вновь, как в тот раз, в Ликенах, вороватый предводитель лохоса городской стражи превратился в героического воина, получившего титул всадника не за мзду, а за подвиг.
Верь в царя, живи для царя и умри за царя! заключил Гифрат.
Так и будет, господин всадник, кивнул Эриной. Так и будет.
Шатёр остался пуст не для чего было нести сюда ни лежак, ни сундуки.
Вот и нашлось подходящее место для боя, промолвил Нисий. Стоило только подумать.
А всё-таки жутковато, признал Эттерин. Ты уверен, что ничего не хочешь исправить в моём плане? Он действительно хорош?
Нисий вздохнул и ответил:
Если говорить со всей прямотой, то это самый паршивый план, о котором я когда-либо слышал.
Лицо государя вытянулось.
Однако другого у нас нет и быть не может, закончил Нисий. Ты придумал единственное, что может подарить надежду. А победим мы или нет зависит от сотни разных причин. Но на них мы повлиять уже не можем.