— Что, простите?
— Что слышал, приятель! У меня черный пояс, четвертый дан. Только шевельнись, и я разобью тебе череп, как гнилой орех!
Если бы она не улыбалась, Джейкоб поспешил бы сразу объясниться. Но она улыбнулась — и он принял вызов.
Не говоря ни слова, он вскочил и занял примерно такую же стойку. От него не укрылось, что в ее серых глазах мелькнуло удивление — не страх, а именно удивление. Первый ее удар он заблокировал, но почувствовал его силу — рука онемела от предплечья до плеча. Он шагнул в сторону и ловко уклонился от удара ногой в подбородок.
Джейкоб заметил, что его противница очень подвижна. Подвижна и проворна. Он блокировал ее удары, заняв глухую оборону, и одновременно изучал ее. Ее бесстрашие вызвало у него восхищение. Настоящая воительница; она живет в таком мире, где бойцовские качества ценятся очень высоко. Да и сам Джейкоб, надо признаться, ничего не имел против хорошей драки.
Он понимал, что с ней шутки плохи. Один неверный шаг — и он очутится на полу, а блондинка сломает ему шею. Словно в подтверждение серьезности ее намерений она нанесла ему мощный удар ногой в грудную клетку, заставший его врасплох. В общем, ему пришлось изрядно попотеть. Он понял, что противница у него достойная — правда, он значительно превосходит ее в росте и весе.
Пользуясь обоими своими преимуществами, он делал ложные выпады и успешно блокировал ее удары. Наконец ему удалось мощным броском повалить ее на кровать. Не давая ей опомниться, он упал на нее сверху, схватил одной рукой оба ее запястья и завел ей за голову.
Хотя блондинка явно выбилась из сил, пороха в ней не убавилось. Она прожигала его взглядом и неожиданно нанесла коварный удар, в который вложила все силы, — попробовала врезать ему коленом в пах. К счастью, Джейкоб вовремя сместился в сторону.
— Кое-какие вещи не меняются, — пробормотал он и, тяжело дыша, принялся разглядывать поверженную противницу.
Настоящая красавица — а может, она показалась ему такой? В пылу драки она раскраснелась; на щеках выступил нежно-розовый румянец, выгодно оттенявший светлые волосы. Стрижка короткая, почти мужская; мягкий овал лица и высокие скулы. Нос маленький, прямой; рот чувственный. Нижняя губа чуть капризно выдается вперед. Джейкоб снова подумал, что она похожа на женщину-воительницу. Такие были у древних викингов и у кельтов. Огромные глаза, опушенные длинными ресницами, горели досадой, но сдаваться она, похоже, не собиралась. От нее пахло как от леса — прохладной свежестью.
— А ты неплохо дерешься, — сказал он, заметив, что его противница нисколько не расслабляется.
— Спасибо, — сквозь зубы процедила она. Вырваться она не пыталась. Она знала, когда лучше драться, а когда — разговаривать. Он превосходил ее в весе; он поборол ее, но она еще не готова обсуждать условия капитуляции. — Буду очень признательна, если ты с меня слезешь.
— Сейчас. Ты всегда швыряешь незнакомых людей на пол?
Она насупилась:
— А ты всегда вламываешься в чужие дома и роешься в хозяйской спальне?
— Дверь была не заперта, — возразил Джейкоб и вдруг осекся. Он не сомневался, что хижина та самая, но девушка перед ним — явно не Либби. — Ты здесь живешь?
— Совершенно верно. Дом — частная собственность. — Санни поморщилась. Незнакомец разглядывал ее так, словно она была экзотической бактерией в чашке Петри. — Я уже вызвала полицию, — на всякий случай добавила она, хотя ближайший телефон находился в пятнадцати километрах от хижины. — На твоем месте я бы поскорее сваливала отсюда!
— Если бы я хотел избежать встречи с полицией, было бы глупо что-то сваливать, — непонятно возразил он. Потом вдруг просветлел: — Никого ты не вызывала!
— Может, вызывала, а может, и нет. — Санни презрительно выпятила нижнюю губу. — Чего ты хочешь? Здесь красть нечего.
— Я пришел не воровать.
Сердце у нее екнуло от страха — чисто женского страха. Потом нахлынула ярость.
— Тогда тебе придется нелегко!
— Ну и ладно. — Джейкоб не потрудился спросить блондинку, что она имеет в виду. — Ты кто такая?
— По-моему, я первая имею право тебя спросить, — возразила она. — Мне в самом деле очень интересно, кто ты такой. — Санни надеялась, что незнакомец не замечает, как сильно забилось ее сердце. Они вдвоем лежат на незастеленной кровати, прижавшись друг к другу, как любовники. От пристального, пытливого взгляда его зеленых глаз она едва не задохнулась.