Ну, то присказка была, а сказка впереди Вот, послушай, этого тебе никто не расскажет, особенно здесь, в столице, у лорги под боком. В славном городе Свенне, что в Западном Лоргинариуме, есть ночная ярмарка. Она для простого люда, который не в ладах с законом, и страже обычно туда ходу нет. И вот представь, в разгар торгов к прилавку обычного торговца пирожками подлетела дружина из самого Ульменгарма, всадники, что подчиняются самому лорге! Подскочили и схватили одну девчонку-замарашку, а женщину, что с ней была, едва на месте не зарубили. Люди зароптали, но что против всадников с морт-мечами сделаешь? То-то же. И тут откуда ни возьмись явился эстра-бродяга не то из-под земли вырос, не то с неба свалился. «Где это видано, молвил он, чтоб малое дитя при всём честном народе похитили и никто за девочку не вступился? Стыд вам!» Женщину он исцелил почитай, из мёртвых вернул, а потом вдогонку за всадниками кинулся. И знаешь, что, друг Сэрим? Его-то с девчонкой-ученицей позже на дороге увидели, а вот дружину нет. И морт-мечи их не спасли. А прозвали его за то
Освободителем? выгибаю я брови, вспоминая о Фогарте и её подвигах. Становится веселей. Спасителем?
Если бы, вздыхает Дёран, и взгляд у него задумчивым становится, темнеет, как вешнее небо перед грозой. Прозвали его Погибелью Лорги, а ещё Несущим Возмездие. И, сам понимаешь, приятель, знак это недобрый. Значит, пришёл срок слишком долго лорга престол занимал, а добра народу не сделал, и чаша терпения переполнилась. Не сегодня так завтра север заполыхает И вот ещё что. Слухи ходят, что не просто так дружинники ту девчонку похитили. Говорят, что они по всему Лоргинариуму забирают кимортов-детей, но не приводят их в цех, учиться у старших, а продают на юг, в рабство.
И всё веселье разом пропадает.
Пригубляю вино, а оно горчит; у Дёрана тоже вон, как он морщится.
Похоже, что всё ещё хуже, чем мне на юге виделось, говорю в сердцах.
Дёран кивает:
А то. Ещё, рассказывают, недавно появился мирцит необыкновенной чистоты лучше, чем из южных рудников. А с юга везут морт-мечи, да больше, чем из Ишмирата знай плати только! А откуда морт-мечам на юге взяться, если кимортов там нет, клинки заклинать некому? То-то же. И горы ещё потряхивает, чем дальше тем чаще. Не к добру, тихо-тихо заключает он, и я откликаюсь эхом:
Не к добру.
А что тут ещё скажешь?
Вино мы допиваем в молчании. Закат успевает разгореться и угаснуть; один край небосвода ещё алый, словно густая кровь, а другой уже иссиня-чёрный, и наползает туман из долины, укутывая город, словно одеялом. И чудится, что прошлое и будущее перемешиваются, размываются, исчезают Вот-вот пройдёт рядом великая Брайна, бряцая колдовским мечом и развеется, словно тень; исполинские горы, которые всегда казались нерушимыми, выглядят хрупкими, будто ишмиратские поделки из цветного стекла.
Эй, приятель, зову я негромко. Дёран оборачивается глаза у него чуть вытянуты к вискам, как у пустынного зверька эль-шариха, да и светятся так же, красноватым. Доведётся ли нам ещё так вместе посидеть, вспомнить былое?
Он замирает сперва, а потом улыбается озорно:
А зачем его вспоминать-то? Зачем назад оглядываться, не лучше ли вперёд посмотреть? Вдруг там не так страшно, как мнилось? Дёран поднимается, закидывает за спину семиструнку, треплет меня по плечу. Да и не так одиноко Что ни говори, друг, а я устал просто так ходить и смотреть. Может, я и странник без дома и без рода, а всё же друзья у меня есть и я за них, пожалуй, поборюсь. Даже если б мне для этого пришлось вернуться на проклятый юг! А ты что решишь?
Я не успеваю ответить он перешагивает через порог и выскакивает на улицу, оставляет меня в тумане, в густом чаду, где бродят призраки. Вот только надолго меня в покое не оставляют дверь распахивается, и в зал шагает дева-киморт в ярких ишмиратских одеждах. Хиста у неё бирюзовая, нижнее платье бледно-лиловое, как закатная дымка, а из-под него блестит нательная рубаха, точно сотканная из серебра. Волосы у девы подкрашены рыжеватым и завиваются в локоны от влаги, а взгляд прямой, дерзкий.
Вот она, Фогарта.
И впрямь, Рождающая Бурю, лучше и не скажешь.
А! видит она меня и улыбается. Вот куда ты запропастился! Что с ночлегом-то решим? И есть у меня мысль, как пробиться к лорге, но сперва я бы обсудила всё ты слушаешь?
Она говорит и тени прошлого отступают.
А я понимаю, кажется, отчего у Дёрана глаза заблестели, а семиструнка запела на боевой манер.
Слушаю, говорю. Продолжай, конечно.
И если быть беде, то мы её, пожалуй, встретим вместе.
Может, и победим.
1. Северное гостеприимство
Фогарта Сой-рон, Ульменгарм, столица Лоргинариума
Про северян говорили, что они радушные и гостеприимные, но беглецов с юга Ульменгарм встретил неласково словно чувствовал, что впредь будет от них одно беспокойство.
Начать хоть с того, что пришвартовать дирижабль у городской мачты Сидше не позволили, хоть она и пустовала. Дружинник, потрясая богато украшенным морт-мечом скверно сработанным, впрочем, такую игрушку и киморт-ученик мог бы походя сломать велел убираться подобру-поздорову. Фогарта попыталась было его уговорить, потянулась даже за шкатулкой с самоцветами, но он и слушать не стал, напротив, озлился ещё больше.
Сидше, впрочем, отказ не смутил.
Что же, на нет и суда нет, мурлыкнул он, сузив глаза, и направил дирижабль обратно к крепостным стенам.
Там, примерно в пятнадцати минутах лёта от города, в низине обнаружилось высокое сухое дерево, оголённое до самой вершины. Судя по многочисленным отметинам, дирижабли частенько здесь останавливались, а окрестные холмы укрывали стоянку от любопытных чужаков.
К примеру, от столичной дружины.
Тебе приходилось уже здесь бывать раньше? спросила Фог, с интересом наблюдая за тем, как легко Сидше отыскивает сперва землянку, затем тайник с запасом дров и затейливо спрятанный ключ с питьевой водой. Или у вас, у контрабандистов, есть свои секретные знаки?
Но он лишь улыбнулся лукаво:
Как знать. Быть может, мне просто повезло?
Прежде Фогарта, наверное, обманулась бы таким ответом, отвлеклась на интригующе распахнутый ворот хисты, смутилась бы от прикосновения вскользь кончиками пальцев по напряжённому плечу. Но теперь она научилась видеть, что стоит за манерами Сидше, замечать и дрогнувшие уголки губ, и потухший на мгновение взгляд А потому поняла: да, ему случалось здесь бывать, вот только вспоминать об этом он бы не хотел.
«Снова Дуэса и её дела?»
Я бы больше волновался о другом, вмешался неожиданно Сэрим, спрыгивая с верёвочной лестницы на землю. Вон там, глядите, кострище, а вот свежие отпечатки подков, а тут, у корней, вырезан хадарский знак. Не боишься, капитан, что они твою ненаглядную «Штерру» уведут?
Северяне люди чести, невозмутимо откликнулся тот. И честь их велит не обижать простых контрабандистов. Кто иначе продаст им оружие из Ишмирата и драгоценные пряности? Откуда они станут брать яркие шелка на подарки своим жёнам и дочерям? Кому, наконец, продадут свою добычу, стоившую им и пота, и крови, а порою и жизни товарища? На городские ярмарки хадарам путь заказан с притворным сожалением покачал он головой.
Да уж, тут хочешь не хочешь, а будешь честь блюсти, хмыкнул Сэрим. Думаю, что на случай, если уж совсем какой подлец попадётся, у тебя на борту что-то припасено?
Припасено, не стал спорить тот.
Оружие? Гремучая смесь? Ловушки? не унимался Сэрим.
Март, мой телохранитель, ровно ответил Сидше, присаживаясь на корточки, и обмахнул от сора знак, вырезанный у корней швартовочного дерева. Прежде чем я его нанял, уважаемый, он три года ходил главарём у хадаров, так что обычаи их знает как никто иной Март, ну-ка, спустись. Здесь написано «третьего дня» или «седьмого»?