— А я знала, что ты придешь! Ты ведь меня искал, правда?
До последней секунды Энди этого не знал. Или боялся себе признаться.
— Значит, это ты заманила меня сюда? Признавайся, зачем?
— Ни за чем. Просто хотела тебя увидеть. — Она тряхнула головой, откидывая упавшую на лоб прядь волос, и, весело блестя глазами, снова уставилась на него.
— Просто хотела видеть? Не верю.
— Не веришь — и не надо. Главное, что ты здесь, и я очень рада. Ты сюда добрался в первый раз, а вот мы увидели тебя еще в первый день приезда. Правда, кто-то из местных сказал, что ты «куку», и мы побаивались к тебе подходить.
Это «мы» было не самым приятным звуком для ушей Энди. Даже «куку» он пережил гораздо легче. Но все же ее признание казалось забавным: она знала о его существовании еще до прихода в его дом. Это объясняло многое, но не все.
— Как интересно! Выходит, я за неделю успел стать местной легендой. И за мной водится репутация «куку». А теперь? Теперь выяснилось, что я не «куку»? Или все же «куку»? Признайся, тебя вчера специально за этим ко мне подослали?
Она откинула назад голову и снова залилась смехом. По тому, как она весело и беззаботно хохочет, Энди мог заключить только одно: они помирились.
— Не знаю, «куку» ты или нет, но ты добрый, — сказала она, как только перестала смеяться.
А потом произошло то, чего Энди меньше всего ожидал. Она наклонилась, и он, замерший от удивления, ощутил на своей щеке прикосновение ее губ. Теплое, откровенное.
И все. Потом она улыбнулась, резко вскочила на ноги и исчезла.
Энди сидел, не в силах шелохнуться. Щека, к которой только что прикоснулись ее мягкие, теплые губы, горела. И было непонятно, куда и зачем она пропала.
Наконец он нашел в себе силы, чтобы обернуться. Но было бы намного лучше, если бы он этого не делал, потому что мог бы жить себе дальше, и не ведая, что от ревности может так скрутить.
Он увидел молодого мужчину в соломенной шляпе и ярких плавках, стоящего на некотором расстоянии. И увидел, как она подбежала к этому мужчине. И как мужчина снял с головы свою шляпу и напялил ей на голову. А она расхохоталась…
Большего Энди увидеть не смог. Он вскочил с песка и, не отряхивая его с шортов, зашагал к скалам.
— Значит, это он виноват в том, что ты сегодня такая счастливая? — Отстань, Одиль, совсем не он.
— Будешь мне рассказывать. Я же вижу…
— Ничего ты не видишь.
— Если это правда, то я рада.
— Ты такая глупая, Одиль, и шутки у тебя глупые. Мы с Пьером помирились, и поэтому я счастлива. Теперь у нас все будет хорошо.
— Как в сказке. Так хорошо, что вы поженитесь. И у Пьера появится третья жена.
— А ты завидуешь?
— Нет, я беспокоюсь за тебя, Астрид. Ты не знаешь Пьера. Мы вчера с Николя целый час бегали по пляжу под дождем, искали тебя. А Пьер сидел у телевизора и спокойно попивал мартини. А сегодня опять запудрил тебе голову. Другое дело — наш сосед.
— Что ты заладила: сосед, сосед… Ты же говорила раньше, что он «куку»?
— Но я не знала, что он окажется таким симпатичным «куку». А теперь знаю даже, что ты в него влюбилась. Только ты пока об этом не знаешь и думаешь, глупышка, что любишь Пьера.
— Ох, Одиль, и до чего же ты все хитроумно заплела. Нужен мне твой «куку». Если хочешь, бери его себе. Или ты хочешь моего Пьера? Признайся? Ты просто завидуешь или хочешь отбить его у меня?
Она перестала бегать по комнате. Остановилась и сверкнула на подругу глазами. Почему она снова хочет их с Пьером разлучить? И при чем здесь этот англичанин? Да, он хорош собой: высокий, крепкий. У него зеленые с золотистыми крапинками добрые глаза, светлые волосы… Но это ничего не значит, потому что у нее есть Пьер, которого она не променяет ни на кого. Даже на такого, как этот английский джентльмен, — благородного и симпатичного.
Она снова забегала по комнате, сбрасывая на кровать свои развешанные по стульям вещи. Потом распахнула шкаф и принялась вываливать на кровать его содержимое.
— Ах, думай, что хочешь, Астрид, но от Пьера лучше держаться подальше. Опасный он. Если честно, мне бы хотелось, чтобы ты нашла себе другого мужчину.
— Мне другой не нужен. Если он нужен тебе — вперед!
Одиль надоело бегать за ней по комнате, и она уселась на кровать, поджав под себя ноги.
— Что ж, Астрид, как ни печально это осознавать, но у тебя явно не все дома. — Она покрутила пальцем у виска. — И то, что ты собираешься сделать, подтверждает это. Очень жаль, что я ничем не могу помочь.