– Придавать мертвым мирную позу, а потом фотографировать. Люди хранили эти снимки в специальных альбомах.
– Не перестаю удивляться человеческой испорченности.
– Не знаю… Это делали для памяти и утешения.
– Может быть, он хочет запомнить ее, – задумчиво сказала Ева, – но еще сильнее хочет, чтобы запомнили его… Мне нужны результаты токсикологического анализа.
– Потерпи, моя радость. Немного потерпи.
– Она не сопротивлялась или не могла сопротивляться. Либо она знала этого человека и доверяла ему, либо была лишена способности двигаться. Он привез ее туда, где сделал этот снимок. – Ева сунула фотографию обратно в сумку. – Либо она уже была мертва, либо он убил ее там – могу держать пари, что верно последнее. Потом он перевязал жертву, чтобы кровь не просочилась сквозь рубашку, придал ей нужную позу и сфотографировал. Снова погрузил в машину и бросил в контейнер для утилизации мусора напротив магазина, в котором она работала.
Она начала расхаживать по комнате.
– Может быть, убийца живет где-то по соседству. Видел ее каждый день, и это превратилось в манию. Не сексуальную, но манию. Он фотографирует ее, ходит за ней по пятам. Приходит в магазин, а она ничего не подозревает. Она дружелюбна. Возможно, знает его по имени… Либо это кто-то из университета. Знакомый человек. Человек, вызывающий доверие. Может быть, он предложил довезти ее до дома или до университета. Так или иначе, но он уговорил ее. Ей наверняка было знакомо его лицо. – Ева вздохнула, глядя на Рэйчел сверху вниз. – Так же, как ему – ее…
Слегка освежившаяся после дезинфекционной обработки в морге, Ева остановила машину у тротуара напротив входа в шикарный небоскреб, где проживала профессор Браунинг.
– А я думала, что учителям платят еще меньше, чем копам, – пробормотала она.
– Я могу провести стандартный поиск ее финансовых счетов.
Ева вышла из машины, наклонила голову и подбоченилась, увидев выбежавшего навстречу швейцара.
– Боюсь, вы не можете оставить здесь… это.
– Это транспортное средство, принадлежащее полиции. А это мой значок. Поскольку я приехала по делам службы, машина останется здесь.
– Автостоянка совсем рядом! Я с радостью покажу вам дорогу…
– Вы с радостью откроете дверь, пройдете со мной и сообщите профессору Браунинг, что с ней хочет говорить лейтенант Даллас из Нью-Йоркской городской полиции. После этого вы вернетесь и будете с радостью показывать людям дорогу куда угодно. Хоть в Марокко. Меня это не волнует. Ясно?
Кажется, он понял, потому что быстро подошел к двери и набрал код.
– Если бы профессор Браунинг ждала вас, меня бы поставили в известность.
Ева злобно улыбнулась этому чопорному и напыщенному типу.
– Знаете, один такой служит у меня дома. У вас что, клуб?
Швейцар только фыркнул в ответ. Его пальцы быстро бегали по пульту.
– Профессор, это Монти. Прошу прощения за беспокойство, но здесь внизу находится лейтенант Даллас. Она хочет пройти к вам. Да, мэм. Я видел ее удостоверение. Ее сопровождает сержант в форме. Конечно, профессор.
Швейцар повернулся к Еве, сжав губы так плотно, что ими можно было резать бумагу.
– Профессор Браунинг увидится с вами. Пожалуйста, поднимитесь в лифте на пятнадцатый этаж. Вас встретят.
– Спасибо, Монти… Как ты думаешь, почему все привратники меня ненавидят? – спросила она Пибоди по пути к лифту.
– Наверно, потому, что ощущают ваше презрение. У них прекрасный нюх. Конечно, если бы вы сказали им, что замужем за Рорком, они бы тут же упали на колени и начали молиться на вас.
– Предпочитаю внушать страх и ненависть, – пробормотала Ева, входя в лифт.
ГЛАВА 3
Лифт открылся на пятнадцатом этаже, где его уже ждал молодой человек с гладко зачесанными назад черными волосами и тонкими усиками над верхней губой. На нем был довольно нелепый пиджак с короткими передними полами и длинными хвостами сзади. Видневшаяся из-под него рубашка казалась неправдоподобно белой.
– Лейтенант Даллас, сержант, – слащаво произнес он с явственным британским акцентом, – я могу увидеть ваши удостоверения?
– Конечно. – Ева протянула значок.
Молодой человек внимательно рассмотрел его и вернул, слегка поклонившись:
– Пожалуйста, следуйте за мной.
Он сделал шаг назад и позволил им выйти из лифта.
Площадка представляла собой что-то вроде прихожей. На белом мраморном полу стояли изящные антикварные вазы с цветами. Помещение украшала статуя обнаженной женщины в полный рост. Женщина стояла, закинув голову назад и подняв руки, словно мыла распущенные волосы. На стенах висели фотографии и репродукции в рамках. Сплошь обнаженная натура, скорее романтическая, чем эротичная. Прозрачные драпировки и рассеянный свет…