При этих словах слезы навернулись на мои глаза. Я тут же представила, как становлюсь старухой, а он все так же молод. Это видение посещало меня уже не раз и вводило в глубочайшую меланхолию. Да и какая бы девушка смирилась с подобным? Грег внимательно смотрел на меня.
— Не хочу так! — тихо сказала я и снова легла рядом, обнимая его. — В крайнем случае я ведь могу стать вампиром и тогда буду твоей подругой навечно.
Я почувствовала, как при этих словах Грег вздрогнул, и обняла его крепче, уткнувшись носом ему в шею.
— Нет, только не это! — взволнованно произнес он. — Ты сама не понимаешь, что говоришь. Быть вампиром не так замечательно, как кажется. Да, мы производим неизгладимое впечатление своей неподражаемой красотой, но это лишь изощренный замысел Тьмы. Наша красота — приманка для людей. Мало кто может устоять перед ней, поэтому жертвы столь легко идут к нам в руки. Но представь на миг, каково это быть таким вечно, знать, что это никогда не закончится, постоянно бороться со своей черной сутью или не бороться и множить себе подобных, и убивать… без конца убивать… Никакие ваши земные ужасы с этим не сравнятся. И ты хочешь, чтобы я по своей воле тебя такой сделал? Пусть даже ради того, чтобы мы не расставались вечно?
Грег отстранил меня и приподнялся на локте. Его глаза горели, прекрасное лицо исказилось.
— Тогда остается одно, — мягко произнесла я. — Попытаться выполнить условия поверья.
— Или оставить тебя навсегда, — еле слышно добавил он.
— Нет! — вскрикнула я и обняла его.
— Лада, ты уже дома? — раздался в этот момент голос мамы.
И мои руки уже обнимали пустоту. Я быстро вытерла глаза и навесила на лицо дежурную улыбку. Мама заглянула в комнату. Ее лицо казалось встревоженным.
— Я думала, что ты сегодня допоздна в институте, — сказала она, входя и садясь на край кровати. — Ты же говорила, что у вас две пары, а потом еще вроде монтаж и семинар по… уж и не помню по чему.
— По итальянскому кино, — сказала я, пытаясь принять невозмутимый вид. — Просто я почувствовала себя неважно и ушла раньше. Голова что-то разболелась, а анальгин не помог.
— Анальгин?! — тут же возмутилась она. — Зачем же сразу? Нужно давление измерить. Что-то ты бледненькая, да и глаза красные! Наверное, опять за компьютером сидела?
— Нет, видишь же, я лежу, — ответила я, а мама встала и быстро вышла из комнаты.
Я знала, что она сейчас вернется с тонометром. Так и произошло. Давление у меня оказалось выше, чем обычно, и мама удивилась. Как правило, оно у меня было низким.
— Что же это? — задумчиво проговорила мама, трогая мой лоб. — Давление скачет? А тебе ведь всего восемнадцать! Уже вегетососудистая дистония? Быть того не может! Я ведь все отслеживаю!
— Мама, да не волнуйся ты так, — сказала я и встала, — а то у самой голова разболится. Тем более что у меня уже все прошло, и я чувствую себя намного лучше. Сейчас чаю выпью и вообще буду в норме. Тебе когда на дежурство?
— Да уже скоро, — озабоченно ответила она. — Я в универсам ходила, колбаски свежей, сыра купила. И вафельный тортик, шоколадный, твой любимый.
— Вот и чудненько! — как можно более радостным голосом произнесла я. — Как раз к чаю.
— Может, мне позвонить на работу и поменяться сменами? — задумчиво проговорила она.
— Это еще зачем? — удивилась я. — Мам, я абсолютно здорова! Сейчас чаю выпью и примусь за учебу. Домашние задания у нас всегда интересные. Это тебе не в школе. Мы проходим итальянских мастеров. В плане у нас Франко Дзеффирелли. Его фильм «Ромео и Джульетта» я смотрела несколько раз, а вот «Бесконечную любовь» ни разу не видела. Ира принесла мне сегодня диск. Хочу посмотреть его вечерком.
«Вот если бы вместе с Грегом!» — мелькнула мысль. И я украдкой вздохнула.
Когда мама ушла на работу, я действительно поставила фильм «Бесконечная любовь», уселась на диван в гостиной и начала смотреть. Верхний свет включать не стала, зажгла лишь маленькое бра в виде золотистого шара, висящее над диваном, обняла подушечку и не сводила глаз с экрана. История совсем юных влюбленных, против связи которых категорически возражали родители, была очень трогательной и романтичной. Но я думала о Греге и без конца теребила цепочку с кулоном, который он мне подарил в новогоднюю ночь. Кулон представлял собой округлый прозрачный флакончик, выточенный из алмаза. И он был заполнен кровью Грега. От этого казалось, что кулон рубиновый. Кровь не меняла цвет, не густела, а оставалась свежей, словно Грег только что накапал ее в флакон. Правда, я его с тех пор ни разу не открывала. Я знала, что кровь вампира ядовита, Грег сразу предупредил меня об этом. Но в малых дозах, сказал он, его кровь является чем-то вроде антисептика. Он хотел хоть как-то оберечь меня, когда не находился рядом. Я это понимала. Для меня кулон стал чем-то вроде живой частицы моего любимого, и когда мне становилось особенно тоскливо, я гладила и целовала его холодную поверхность.