Когда они закончили, он вытер руку о джинсы и протянул ей.
– Большое спасибо. – Он замолчал, и мальчишеская усмешка растянула уголки его губ. – Мы даже не представились друг другу. Я – Энди.
– Уитни, – сказала она, вкладывая свою руку в его.
Несколько месяцев спустя она припоминала, что в этот момент что-то промелькнуло у него в глазах.
– Уитни Тернер?
– Да, – ответила она и, возможно, из-за того, что отец этим летом постоянно внушал ей, кем она была, подняла подбородок почти вызывающе. – Это имеет значение?
– Нет, – ответил он тотчас же, – никакого. Последовало молчание, а потом Энди опустил свою руку.
– Ну, – сказал он, – еще раз спасибо.
Когда он повернулся, чтобы уйти, Уитни неожиданно сделала шаг вперед.
– Ты не хочешь… не хочешь ли ты лимонада? Он улыбнулся ей ослепительной улыбкой.
– Конечно. Очень хочется пить.
С этого началась их дружба. Тот первый день они провели вместе, разговаривая обо всем и ни о чем, пока наконец Энди не сказал, что, если он не вернется к своей работе, он может ее потереть.
Во второй раз в жизни Уитни говорила как один из Тернеров.
– Я не позволю им уволить тебя. Улыбка Энди стала холодной.
– Почему ты думаешь, что я разрешу тебе вмешиваться? Обойдусь без твоей помощи!
Чем больше узнавала она Энди, тем больше он ей нравился. Он был независимым и привык полагаться только на самого себя. Это придавало ему стойкость, выгодно отличающую его от других парней, которых она знала. Сыновья друзей ее отца или братья ее школьных подружек – все они не выдерживали сравнения с Энди.
Он зарабатывал себе на жизнь, скитаясь по Тихому океану, выполнял различную работу, и хотя она понимала, что нет ничего романтического или увлекательного в упаковке бананов или в загрузке фрахтовых судов, в его рассказах все это становилось почти интригующим. Он крепко стоял на своих ногах – во всяком случае, он никогда не вспоминал о своей семье. Ему было только двадцать лет, но он уже увидел и попробовал все. И именно это заставило Уитни соврать ему о своем возрасте. Она сказала, что ей – восемнадцать, боясь, что Энди может счесть ее ребенком, если узнает правду.
Но это была единственная ложь, которую она позволила себе. Она была открыта и честна с ним во всем остальном. Он был ее первым настоящим другом, первым человеком, с которым она чувствовала себя свободно, – и тогда, в августе, их дружба пробудила к жизни нечто другое…
День выдался горячий, знойный, какие редки на островах. Энди был свободен до обеда, и они сидели в тени огайи, за конюшней, с трудом перенося влажную духоту.
Жара стояла невыносимая. Уитни было решила предложить ему искупаться в бассейне за домом. Но в тот день ее отец должен был вернуться, и она понимала, что не стоит афишировать их знакомство с Энди. И вообще с возвращением Дж. Т. возможность встречаться с новым другом становилась весьма проблематичной.
Но должно же быть на свете какое-то прохладное место, куда они могли бы пойти вместе, подумала Уитни, и сразу же ей на ум пришло название.
– Кахуна Джордж, – сказала она счастливо. – Как я раньше не догадалась?
Энди посмотрел на нее.
– Кахуна Джордж? Что это?
– Рай с аэркондишн. Как ты смотришь на то, чтобы отправиться туда?
– Размечталась… На этом острове нет аэркондишн нигде, кроме больших отелей. – Он вытер пот со лба тыльной стороной руки. – Разве ты не читала, что заявила Торговая палата? Вам на Гавайях не нужен аэркондишн. Уитни поднялась.
– Ну что ж, они правы. Все, что нужно, – это знать, как избавиться от солнца. – Она одарила его довольной улыбкой. – Я раздобуду термос чая со льдом, а ты пока оседлай лошадей.
– У барышни галлюцинации, – застонал Энди, поднимаясь на нога и направляясь к конюшне.
Спустя час они были в Кахуне Джордж.
Уитни оказалась права, там было гораздо прохладнее. Там всегда с моря дул бриз, а густые деревья, растущие по краям лощины, давали тень, защищая от самых пронзительных солнечных лучей.
Они растянулись на сочной траве, жуя крекеры и фрукты, передавая друг другу термос и весело болтая. Неожиданно небо потемнело. Уитни, знакомая с капризами погоды, схватила Энди за руку и потащила к деревьям, но было слишком поздно. Небеса разверзлись, хлынул холодный ливень, и за какие-то секунды они промокли до нитки.
Дождь кончился так же неожиданно, как и начался, но к тому времени Уитни дрожала от холода.