В обычном своем часто депрессивном состоянии она двигается четко и ровно походкой робота, уставившись в одну точку.
Скользнув мимо моего минивэна, Оксана исчезла в подъезде, не обратив на меня абсолютно никакого внимания.
Ну что же Она была одна. Было время действовать.
Я жду еще около пяти минут, беру спортивную сумку, перекидываю ее через плечо, поднимаю с заднего сиденья корзину с цветами, закрываю автомобиль и иду уверенной походкой к подъезду.
Поднявшись на соответствующий этаж, я поглубже натягиваю красную бейсболку с какой-то надписью и закрываюсь корзиной цветов от дверного глазка.
Звонок динь-донкает.
Кто там? спрашивает Оксана.
Доставка цветов, отвечаю я. Мы с вами общались по телефону.
Дура тупая, разве в дверной глазок не видно цветы?
За дверью завозились с замком, петля скрипнула, дверь открылась, и Оксане в лицо уперлась корзина с цветами, над которой мелькала красная бейсболка.
Куда можно поставить корзинку? спросила красная бейсболка. Мне еще нужна ваша подпись о факте доставки.
Да, конечно, сказала Оксана, увидев огромную и тяжелую для такой хрупкой девушки корзину. Проходите. Вот сюда.
Красная бейсболка замелькала над цветами и вошла в коридор. Входная дверь закрылась.
Держите, корзина придвинулась ближе к Оксане, и та обхватила ее руками.
В тот же момент у ее шеи сухо затрещал электрошокер, корзина мягко перекочевала обратно в мои руки, чтобы не рассыпались цветы, а тело Оксаны тихо упало на пол.
Поставив цветы на калошницу в коридоре, я расстегиваю сумку, достаю оттуда армированную липкую ленту (спасибо американским фильмам), марлевый кляп, моток веревки, бутылку шампанского и коробку конфет.
В бахилах и перчатках я иду на кухню, разливаю по бокалам шампанское, вылив часть в раковину, открываю коробку конфет и съедаю парочку. Все веселее. Шоколад прекрасное средство от стресса и депрессии.
Потом я возвращаюсь в коридор, засовываю кляп в рот Оксане, креплю его скотчем, несколько раз обмотав вокруг головы, а потом связываю ей руки и ноги.
Далее нужно было приступать к операции «вынос тела».
Спустившись вниз к машине, я надеваю серую кепку и куртку, в которых месяц назад мне пришлось красить стены у себя в гараже, так как кровь уже не отмывалась. Вытащив из грузового отсека рулон линолеума, я взваливаю его на плечо и не торопясь возвращаюсь в квартиру Оксаны.
Выгляжу я просто великолепно обычный невзрачный помятый и закапанный краской работяга, который делает кому-то ремонт. Увидев такого, вы даже не запомните его одежду, не то что пол, лицо или особые приметы.
Я старательно скручиваю Оксану в рулон линолеума, затыкаю торцевые концы тканью, неплотно, чтобы был доступ воздуха, тщательно связываю на концах и посередине, с трудом взваливаю на плечо, захлопываю дверь ее квартиры и несу «строительный мусор» вниз по лестнице.
Несколько минут, и ролл из линолеума и Оксаны лежит у меня в Galaxy, аккуратно прикрытый тряпьем, а я уже завожу свой минивэн.
Глава VII
Эдуард снова принял душ и почистил свой синий тренировочный костюм.
Лед, который он приложил к челюсти, не дал гематоме сильно расползтись, и если не присматриваться, то заметить последствия удара в челюсть было практически невозможно.
То, что это был удар, Эдуард уже не сомневался. Он отчетливо помнил здоровенного лысого парня криминального вида, его короткий хук в челюсть, асфальт перед глазами, черные военные ботинки, пинающие Эдуарда по ребрам.
Рядом со здоровяком был невысокий бледный молодой человек явно не богатырского сложения. Эдуарду больше всего запомнились его большие темные глаза и сломанный нос. Этот-то молодой человек и остановил громилу от еще более серьезных увечий, которые тот мог нанести Эдуарду.
Непонятным в данной ситуации было одно. Если у Эдуарда ничего не отняли, то это не ограбление, а если это не ограбление, то зачем было затевать всю эту возню.
Пьяные хулиганы? Возможно.
Эдуард сел перед огромным телевизором в неудобное белое кожаное кресло в центре комнаты и задумался.
Свои выходные он проводил абсолютно не так, как все остальные менеджеры среднего звена, у которых не было ни жен, ни детей.
Он не напивался в пятницу вечером в клубе, пытаясь подцепить девушку, желавшую там же найти себе решение всех своих финансовых проблем. Он не похмелялся в субботу, не отсыпался до обеда, не пролеживал на диване, просматривая очередной сезон очередного сериала.
Суббота у Эдуарда была днем спорта и еженедельной генеральной уборки.
Воскресенье закупка продуктов и готовка.
Вечера отводились книгам или фильмам, которые заранее подготавливались. Читались аннотации, критика профессионалов и отзывы любителей, и только после этого фильм или книга ставились в список к просмотру или чтению.
Однако эта суббота сразу пошла не по плану. Со спортом как-то не срослось. После утреннего инцидента сильно болела челюсть и ребра, поэтому идти в спортивный зал было сродни мазохизму, а заняться уборкой не дал раздавшийся тут же телефонный звонок.
Эдуард встал с белого кресла, подошел к стеклянному столику, поднял свой смартфон и скользнул пальцем по экрану.
Здравствуйте, Эдуард
Это был Антон Николаевич доктор, наблюдающий его брата Диму.
Дима Он так до конца и не оправился от того ужасного случая в детстве. Его периодически укладывали на несколько недель в больницу с приступами обострения.
Случалось это не чаще двух раз в год, но с завидной периодичностью. Причем все это происходило внезапно.
Сегодня только они с Димкой встречались, разговаривали, обсуждали ремонт в квартире Эдуарда, в котором Дмитрий обещал помочь. А завтра брат бормотал в трубку страшные бессмысленные фразы, перемежаемые громким рыданием и странными упреками.
Бывали случаи, что Дмитрий, наоборот, долгое время вообще не выходил на связь.
Часто он запирался в квартире, отказываясь от пищи и погружаясь в какое-то отрешенное состояние. В такие моменты вытащить его оттуда мог только Антон Николаевич его лечащий врач. Довольно молодой, но, несомненно, опытный и квалифицированный специалист.
Ему удавалось вытащить Диму как из квартиры, так и из глубокой депрессии и отрешенности.
Вот ровно месяц назад был как раз такой случай. Дмитрия с искусанными в кровь руками и заплаканным лицом на глазах привыкших уже ко всему соседей вывели из квартиры.
Антон Николаевич что-то рассказывал Диме мягким успокаивающим голосом, держа под руку и спускаясь вниз по лестнице к машине. Дима слушал и, казалось, кивал головой.
Следующие два месяца Дима провел в клинике. Его выписали буквально неделю назад.
Эдуард, здравствуйте, послышался голос Антона Николаевича. Голос был взволнованным.
Здравствуйте, Антон Николаевич, ответил Эдуард. Что-нибудь случилось?
Хотелось бы мне ответить, что ничего не случилось, послышалось в трубке, но, к сожалению
Что-то с Димой?
Эдуард, сказал Антон Николаевич, я понимаю, что эта фраза звучит нелепо, но я советовал бы вам присесть.
Дмитрий опустился в белое кресло, и мир вокруг завертелся волчком, осью которого был сам Эдуард. Мысли поплыли, в висках застучало, снова разболелись челюсть и ребра.
Не буду тянуть, произнес голос в трубке. Мне кажется, что лучше узнать это сразу. Дима Дима покончил с собой.
Эдуард некоторое время молча сидел в кресле.
Алло! забеспокоился Антон Николаевич. Алло! Эдуард! Вы здесь?
Что? переспросил Эдуард, надеясь, что в этот раз ответ будет другим.
Дима покончил с собой, повторил голос в трубке.
Вы уверены? Сил осознать эту информацию не было. Была только надежда, что кто-то что-то перепутал.