Это были особые экспонаты его коллекции. Петер гордился этими иглами гораздо больше, чем всей остальной коллекцией вместе взятой.
И это не потому, что среди них были иглы из золота серебра и титана не потому, что лезвия некоторых из них были тоньше и острее любой иглы этого мира, и не потому, что их рукояти украшали чуть ли не все драгоценные камни какие-только существуют в природе, а потому, что за всю историю своего существования эти шампура касались плоти и крови только одного человека его жены. Его это будоражило и возбуждало.
Глава 5
Декабрь встретил Никиту своими холодными ветрами и снежной погодой. Она не любила снег и холод. Зимой её одолевало только одно искреннее желание сидеть в тёплом доме и не высовываться. И это вполне нормальное желание тихая деревня, никого на километры и полный покой. Это была идиллия.
Никита с детства патологически ненавидела холод. Стоило только температуре понизиться на несколько градусов, как она, выходя на улицу начинала ощущать дикую крутящую боль в лодыжках. Ноги сводило буквально за несколько минут. Поэтому Никита всегда покупала себе максимально тёплую обувь, хотя это и не сильно спасало.
Этот вторник был одним из таких холодных дней, и она не собиралась вылезать из своего дома даже для того, (особенно для того) чтобы почистить дорожку от порога до калитки.
Быстро протопав в вязанных носках по прохладному полу из кухни в свою комнату, Никита поставила на маленький столик перед собой кружку с горячим чаем чёрным как нефть (и таким же непригодным для употребления) и поставив на колени ноутбук, удачно купленный пару месяцев назад, вышла в интернет.
Открыв гугл-карты, Никита вбила в поисковую строку адрес, пришедший ей две недели назад, и замерла в ожидании.
Ва-ау! Протянула она, увидев прогрузившуюся карту Санкт-Петербурга. Хорош подарочек на новый год. В её тихом, поскрипывающем из-за долгого молчания голосе явно слышалось недовольство.
Её можно понять. Несмотря на то, что она уже продала старому жирному барыге навар с последней ходки и у неё имелись деньги на эту поездку, тратить их как-то жаба душила.
Впрочем, можно поехать и на попутках.
Добраться как обычно до Киевской трассы, оттуда до Москвы, а потом, или купить билет ах сука, не продадут. Ей ещё нет восемнадцати. А липовый паспорт как на зло где-то затерялся. Нет, слишком муторно. Проще перекантоваться у старых знакомых одну ночку, а после рвануть до Питера попутками.
Вот этот вариант был наиболее подходящим.
Вынув из кармана стареньких домашних джинс телефон, Никита сделала несколько фотографий экрана ноута на котором высвечивалась её новая цель и маршрут от одной из трасс до неё.
Уже собираясь заблокировать телефон, она опустила верхнюю шторку экрана вниз и посмотрела на сегодняшнюю дату.
17 Декабря. Что ж, она успеет съездить туда и обратно и вернуться до нового года домой.
Нужно выезжать как-можно раньше. Раз путь лежал до самой Ленинградской области, то почему бы не заглянуть в парочку ночных баров? На веселье денег никогда не жалко.
Завтра или послезавтра никак не позже. А раз так, вещи нужно собрать уже сегодня. Думая в таком ключе, Никита закрыла ноутбук, включила на телефоне музыку и направилась за своим чёрным портфелем.
***
Очередная машина остановилась у обочины. Удивительное так-то дело, если учесть, что на таких местах трассы редко когда останавливают. Никиту это даже немного порадовало. Она быстро подбежала к серой «Тайоте» и, открыв дверцу просунув внутрь салона голову, заученно и монотонно произнесла:
В сторону Питера подкинете?
Мужчина, которому на вид было за сорок улыбнулся, обнажив пожелтевшие от никотина зубы.
Садись. Тебе крупно повезло.
Едва дверца машина захлопнулась, Никита медленно застегнула на себе ремень, в то время как водитель быстро выруливал обратно на оживлённую трассу. Медлительности Никиты была вполне оправданной. Она сделала это специально, чтобы бросить беглый взгляд на задние сидения.
Этот мужик, видно, переезжал; пассажирские сидения были забиты сумками и чемоданами, довольно старыми и потрёпанными. В одном из целлофановых пакетов, что стоял на коврике для ног прямо позади водительского кресла, Никита разглядела сложенную кое-как одежду.
«Либо он убил кого-то и решил избавиться от всех улик, либо просто переезжает из какой-нибудь глубинки в большой город». С усмешкой подумала Никита и повернувшись к водителю натянула превосходную, по актёрским меркам, улыбку.
Переезжаете? «Понеслась».
Да. Так получилось. В культурной столице на работу приняли. Начав говорить, он правой рукой залез в карман своей осенней курточки, в которой явно промерзал до костей в такие морозные дни как сегодня, держа левую руку на руле, он правую с пачкой сигарет открыл большим пальцем и быстро посмотрев на свою собеседницу спросил:
Курите?
Нет.
Оно и правильно. С лёгкой досадой ответил водитель и открыл окно. Не против если я закурю?
Тупой вопрос. И вообще бессмысленный. Вот что он думал услышит в ответ? В своей-то машине? Прости чувак, у меня аллергия на табак, иди на хуй со своими сигаретами! Дешёвыми, кстати, сигаретами. «Тройка» оставляет желать лучшего его вкусовым рецепторам.
Нет конечно. Скрыв своё негодование по поводу всей этой ситуации с тупыми вопросами под маской воспитанности ответила Никита и приготовилась выслушать длинный рассказ совершенно незнакомого мужика о трудностях его жизни, какой он молодец и так далее и тому подобное. Ей было так похуй, что если бы её похуизм был, например, водой, то салон этой тачки затопило бы.
Сделав затяжку, мужик повернулся и представился:
Ехать нам ещё долго меня Арсений зовут.
Катя. Спокойно ответила Никита. Она всегда называлась этим именем, когда ездила на попутках. Из соображений безопасности и прежде всего потому: «Что не стоит им знать моё имя».
Так часто называясь чужими именами, Никита настолько к этому привыкла, что это стало самой настоящей привычкой. Даже не задумывалась особо в такие моменты. Само вылетало.
Никита решила, что лучше с мужиком немного по взаимодействовать, заболтает его, расскажет намного о себе (естественно соврёт) выслушает его и в конце концов они будут ехать молча, ведь он неминуемо устанет от долгих диалогов.
И кем работать будете?
Он ещё рта не открыл, а Никита уже расфокусировав зрение закопалась в собственные мысли.
Не любила она разговорчивых водителей.
И людей в целом не любила. Хотя, ехать с такими было как-то даже спокойнее. Угрюмые молчуны жуть порой нагоняют одним своим видом.
Не то, чтобы Никита была из пугливых, это далеко не так, просто в молчунах увидеть маньяка гораздо труднее. Всегда сидишь как на гвоздях и ждёшь от них подвоха, а они довезут куда нужно и приятным таким голосом пожелают «счастливого пути». А ты потом идёшь и думаешь: нормальный человек и почему я к нему так предвзято отнёсся?
Впрочем, лучше подозревать всех и сто раз ошибиться, чем не подозревать никого и один раз проебаться.
Водитель пустился в долгий пересказ о своей жизни совершенно не замечая, даже не догадываясь о том, что его не слушают.
Неужели люди настолько привыкли ко всеобщему наплевательству, что уже попросту не видят его? Вот и думай потом, хорошо это или плохо.
Никита периодически поглядывала на экран телефона, чтобы понимать, как далеко им ещё ехать и увиденное не сильно её воодушевляло. А водила всё болтал и болтал.
Глава 6
Врожденная анальгезия (врожденная нечувствительность к боли, ВНБ) термин очень широкий и не совсем точный. При том что в медицинской литературе описано лишь несколько десятков таких случаев, а в мире, предположительно, живут всего несколько сотен таких людей, причины и проявления врожденной анальгезии разнообразны. Возможно, «врожденный дефицит ноцицепторов» (рецепторов боли) был бы более точным термином, но медики пока что не определились.